Заиконоспасский монастырь. Заиконоспасский ставропигиальный мужской монастырь ставропигиальный мужской монастырь Открытие школы в заиконоспасском монастыре год

Заиконоспасский московский мужской монастырь является сегодня не просто действующим, ему дарован статус Патриаршего подворья. Расположен он в Китай-городе на улице Никольской и насчитывает уже более четырех веков. Почти все монастырские постройки, существовавшие к началу прошлого века, были сохранены и сегодня признаны памятниками истории и архитектуры.

Колыбель русского образования

Основал обитель, именовавшуюся поначалу как монастырь Всемилостивейшего Спаса на Никольском Крестце за Иконным рядом, сам царь Борис Годунов. И хотя впервые об обители в документах упоминается только в 1635 году, датой ее основания считается 1600 год. А пресловутое уточнение о расположении обители за рядами, в коих торговали складнями да иконами, послужило трансформации наименования церковного учреждения в Заиконоспасский монастырь.

В середине 60-х годов XVII столетия Симеоном Полоцким была учреждена в монастыре школа подьячих Приказа Тайных дел, а уже в 1687 году здесь обосновалась славяно-греко-латинская академия. Именно она считается первым высшим учебным заведением Великороссии. Выпускниками академии стали великий российский ученый М.Ломоносов, исследователь Камчатки С. Крашенинников, зодчий В.Баженов, поэт В. Тредиаковский, основатель русского театра Ф.Волков.

С открытием Московского университета Академия преобразовалась исключительно в богословское учебное заведение, готовившее лиц духовного звания. В начале XIX века она была переименована, стала называться Московской духовной Академией и перебазировалась в стены Троице-Сергиевой лавры, а в Заиконоспасском монастыре открылось духовное училище.

Архитектурные шедевры монастыря

Архитектурный ансамбль Заиконоспасской обители складывается из нескольких замечательных памятников: Спасского собора, Братского или Учительского корпуса, здания Духовного училища.

Еще в царствование Алексея Тишайшего в 1660 году в монастыре был заложен каменный храм. Он строился на средства, пожертвованные воеводой – князем Ф.Волконским. Строение было двухпрестольным: первый главный престол освятили во имя иконы Спаса Нерукотворного, второй – во имя иконы Богородицы. В первой половине XVIII века монастырь и собор дважды подвергались разрушительному огню вспыхивавших пожаров, после чего перестраивались.

Особенно пострадал храм в огне бушевавшего пожара 1737 года. Государыня Елизавета Петровна, прибыв в первопрестольную на коронацию, самолично распорядилась о восстановлении храма. Эта работа была превосходно выполнена зодчим И.Мичуриным, которому удалось возродить храм без существенных изменений в его архитектурном облике. Сильное разорение монастырю нанесло также нашествие Наполеоновских войск.

В храме были устроены конюшни, в кельях расположились портные, чинившие офицерские мундиры.

В 1851 году в ходе очередных обновлений купол собора украсила изысканная ротонда с главой-луковкой. В середине прошлого века была проведена реставрация фасадов собора.

Прямо напротив ворот находится старый братский корпус. Это двухэтажное здание было построено в 1686 году. Практически через 200 лет под руководством архитектора В. Шера над ним был надстроен третий этаж и выполнено общее оформление фасада. Несколько левее от него отстоит двухэтажный корпус, который строился в 1720 году зодчим Зарудным.

Здание духовного училища возводилось по проекту архитектора Бове в 1822 году.

На нем установлена мемориальная доска, где выгравировано имя М. Ломоносова, осваивавшего в Академии различные науки.

В 1929 году монастырь был закрыт, еще раньше разобрали надвратную колокольню. На территории обители на протяжении десятков лет располагались разнообразные организации и учреждения. Несмотря на то, что в 2010 году было принято решение вновь открыть монастырь, многие помещения по-прежнему занимают далеко не церковные организации.

Никольский монастырь стоял на посаде Москвы уже в конце XIV века, когда еще не было стены Китай-города, и прилегающая к восточной стене Кремля территория называлась «посадом» – у подножия городской крепости «садились», то есть селились ремесленники и торговцы. Возможно, именно этот монастырь оставил историческое имя Никольской улице, хотя по другой версии оно произошло от надвратного образа св. Николая, находившегося на одноименной Никольской башне московского Кремля.

Монастырь был основан в те далекие времена, когда здесь проходила древняя Смоленская дорога из Киева на Владимир, и будущая Никольская улица была ее началом от Кремля через посад – ее появление историки датируют XIII веком. Вероятно, в конце XIV века она уже называлась Никольской, по местному монастырю, но после того, как в 1395 году москвичи встретили на дороге чудотворную Владимирскую икону, спасшую Москву от Тамерлана, весь участок пути от Кремля и до границы Земляного вала (Садового кольца) стал называться Сретенской улицей. Лишь возведенная в 1530-х годах крепостная стена Китай-города отрезала посадскую улицу от Сретенской дороги, и она окончательно стала именоваться Никольской: в летописи это имя первый раз упоминается в 1547 году, когда венчался на царство Иван Грозный.

Осталось неизвестным, когда и кем был основан Никольский монастырь. Впервые он упоминается в летописях в 1390 году при великом князе Василии I, сыне Дмитрия Донского, но уже тогда именовался «Старым», что, возможно, указывает на раннее время его появления в Москве. Летописец упомянул Никольский монастырь, повествуя о прибытии в 1390 году в Москву из Константинополя митрополита Киприана, с сопровождавшими его греческими монахами. Здесь, на посаде, митрополит, готовясь к торжественной встрече с великим князем Василием I, вместе с прибывшими священнослужителями облачился «у Николы Старого» в архиерейские облачения, и с крестным ходом они направились отсюда в Кремль, в Успенский собор.

Историков это торжество навело на мысль, что уже в ту пору Никольский монастырь был связан с православными греками, и вероятно, являлся их московским пристанищем. Кроме окружения московского митрополита, в Москву «по единоверию» приезжали греческие монахи за сбором пожертвований на свои обители. Также греческое духовенство искало защиты у Москвы: митрополиты Трапезунда и Адрианополя приезжали просить о помощи, когда на их города наступала турецкая армия. Возможно, что все они традиционно останавливались по прибытии в Никольском монастыре. Однако этот монастырь тогда был и местом заключения для провинившихся русских священников: так, в нем более трех лет находился под арестом новгородский архиепископ Иван.

Самым загадочным для истории оказалось месторасположение Николы Старого. Еще в XIX веке ученые обнаружили следы этого древнего монастыря не на левой стороне Никольской улице, где он стоял до революции, а на ее противоположной стороне, подле Богоявленского монастыря. Судя по датировке найденных монастырских сооружений XV – XVI в.в, он был основан в том месте и простоял до времени Ивана Грозного. Там и состоялась торжественная встреча митрополита Киприана, а один дореволюционный историк даже считал, что в стенах Николы Старого игумен Давид постриг в монахини несчастную Соломонию Сабурову, бездетную супругу великого князя Василия III, хотя принято считать, что это произошло в Рождественском монастыре.

Главное же, что археологическая находка дала историкам основание выдвинуть версию: древнему «Николе Старому» принадлежали земли на противоположной, левой стороне Никольской улицы, и эти земли в середине XVI века Иван Грозный пожаловал греческим монахам для устроения подворья при Никольском монастыре. Они выстроили здесь новые храмы, и монастырь со временем «перешел» на противоположную сторону Никольской улицы, где и остался до революции, а его прежнюю территорию рядом с Ветошным переулком передали Казанскому подворью.

Итак, в марте 1556 года (или в 1571 году) Иван Грозный определил Никольский монастырь афонским монахам. Тогда в Москву приехал для сбора пожертвований архимандрит Афонского Введенского Хиландарского монастыря Прохор. И царь из особенного к нему благоволения не только позволил и впредь приезжать, но пожаловал Афонской обители в подворье земли на Никольской против Богоявленского монастыря, для приезда и временного проживания афонских монахов. Они вскоре возвели на пожалованных землях церковь св. Николая Чудотворца, которую стали называть «Никола Большая Глава» – по большой, «византийской» главе собора или по местной иконе. При царе Федоре Иоанновиче по благословению Вселенских Патриархов эта церковь и была обращена в Никольский монастырь. А в 1603 году Борис Годунов пожаловал монастырю в вечный помин богатый соседний двор с хоромами.

Тем временем старый Никольский монастырь (у Ветошного переулка) оставался местом ссылки опальных русских священников. В 1568 году сюда переехал из Кремля св. Филипп (Колычев), митрополит Московский, после того, как отказался благословить царя на богослужении в Успенском соборе. После ареста святителя заточили в Богоявленском монастыре, а потом Иван Грозный сам определил местом его заключения монастырь Николы Старого, назначив ему содержания 4 алтына в день. Между тем в народной памяти местом мучения св. Филиппа остался замосквореченский монастырь Николы Старого, что на Болоте – вероятно из-за временного содержания святителя в одноименном Никольском монастыре, но в Китай-городе. Народ целыми днями толпился у его стен, и тогда лютый царь повелел отправить мученика из Москвы – из Никольского монастыря св. Филиппа перевезли в Тверской Отроч монастырь, где он принял мученическую смерть.

Новый Никольский монастырь заимел несколько старомосковских названий. Первое из них – «За иконным рядом», как назывался и соседний Спасский монастырь, основанный в 1600 году, кстати, на земле Никольского монастыря. Древний Иконный ряд, где москвичи приобретали себе иконы, тянулся от Богоявленского переулка до Печатного двора. Оттого в народе Никольская называлась «священной улицей». Иконы в старой Москве не продавали, а «выменивали», не торгуясь, цену назначали, и если хозяин запрашивал слишком высокую цену, говорил покупателю – то Божья цена. Здесь можно было «выменять» или заказать любую икону. Однако фактическая торговля образами со временем показалась властям неблагочестивой. И в 1681 году царским указом Иконный ряд запретили - «торговым людям святых икон на промене не держать и иконному ряду впредь в том месте не быть», а торговлю иконами перевели на Печатный двор, где выстроили несколько каменных лавок.

Второе прозвище Никольского монастыря было «за Ветошным рядом», поскольку поблизости тянулся и другой древний торговый ряд, где торговали мехом (по-старинному ветошью) а потом и поношенными вещами. Третье и самое известное – «у крестного целования», так как здесь в допетровской Москве находился Никольский крестец. Крестцами назывались места в Китай-городе, где стояли часовни, куда приводили народ к древней присяге – целованию креста. Их было всего три, по числу посадских улиц - Никольский, Ильинский, Варварский, и каждый на свой лад: на Варварском крестце предлагали свои услуги знахари, на Ильинском собирались московские священники, где москвичи приглашали их в свои дома или домовые церкви для совершения богослужения. В Никольском монастыре была своя часовня св. Николая, и здесь приводили к присяге участников судебного разбирательства в спорных случаях: во свидетельство правоты тяжущиеся целовали крест и образ св. Николая, а прежде такие вопросы решались в судебных поединках, когда бились на дубинках – кто победит, тот и прав. Эти состязания назывались «Судом Божиим» и в правление Ивана Грозного были категорически запрещены Церковью.

Монастырская часовня св. Николая Чудотворца, известная с 1646 года, была особенно чтима в Москве: перед образом святого угодника, привезенном с Афонской горы, горела неугасимая свеча. И в народе существовал благочестивый обычай – каждый день в сумерки брать огонь от этой свечи в часовне, и зажигать от него свечи и ночники в своих домах. Обычай сохранялся вплоть до времени Петра I, запретившего и часовни, и крестцы.

Замечательная история Никольского монастыря продолжилась в XVII веке, когда обитель окончательно перешла во владение Афонских монахов. В 1648 году с Афона были привезена в Москву великая святыня – список с чудотворной Иверской иконы, чудесно явившейся афонским инокам и ставшей их защитницей и покровительницей. В Москве узнали об этой иконе и захотели иметь ее список у себя, о чем просили архимандрита Афонского Иверского монастыря, прибывшего в Москву для очередного сбора пожертвований. Просьбу выразил «собинный друг» царя, тогда еще архимандрит московского Новоспасского монастыря Никон, будущий патриарх. И в октябре 1648 года москвичи встречали Иверскую икону у Неглиненских (будущих Воскресенских) ворот Китай-города: ее с благоговением перенесли в Никольский монастырь.

За этот бесценный дар царь Алексей Михайлович в 1653 году позволил грекам на Афонском подворье в Никольском монастыре совершать богослужения на родном, греческом языке, а спустя год из оного монастыря удалили всех русских иноков. В ту пору Никольский монастырь стал центром пристального внимания патриарха Никона, хотевшего даже стол иметь из греческих блюд. Никон лично посещал обитель, где монахи во главе с архимандритом угощали его греческими кушаньями и за то получали скромные денежные подношения.

Вскоре Иверскую икону отправили в Валдайский монастырь, а для Москвы заказали новый список и тоже поместили его в Никольском монастыре. Там икона пробыла еще три года, пока для нее строили часовню у Неглиненских ворот. И 19 мая 1669 года, в день перенесения чудотворного образа в новую часовню царь Алексей Михайлович пожаловал греческому архимандриту Дионисию грамоту на вечное владение Никольским монастырем Афонскому Иверскому монастырю. С тех пор московский Никольский монастырь стал именоваться Греческим. «Под страхом опалы и гнева» гречанам было запрещено лишь привозить с собой заграничные товары, дабы не смущать москвичей, и не превращать монастырь в торговый центр, и не нарушать строгие правила московской торговли.

Вскоре вокруг Никольского монастыря образовалось нечто вроде греческой колонии, так как установление богослужения на греческом языке естественно привлекло к нему «цареградских» и всех элладских купцов. Для них подле монастыря был устроен Греческий гостиный двор, откуда явилась первая московская кофейня: по праздникам и на отдыхе «сыны эллинов» собирались в отдельном здании, пили гретое вино и кофе, курили, общались, пока содержатель заведения готовил им горячую пищу. По-гречески такое собрание называлось «естиаторией» («место пирования»), что на русском искаженно зазвучало как «аустерия» или «австерия». (При Петре I аустерия стала обозначать подобие кафе с подачей чая, кофе, табака и газет, куда государь насильно загонял неохочих до его новшеств москвичей). Иностранный путешественник Рейтенсфельс, видевший эту московскую греческую колонию в XVII веке, заметил, что она «малым чем» уступала греческому кварталу в Риме. Греки селились в районе Никольской и на Ильинке целыми семьями. И именно в Никольском монастыре на первых порах остановились ученые греки, братья Лихуды, приглашенные в Москву по рекомендации восточных патриархов для преподавания в Греческой школе, а потом и в Славяно-греко-латинской академии, устроенной при их содействии.

Внутренняя жизнь и статус Никольского монастыря с тех пор определились его новым положением. Монашествующие с Афона присылались сюда через каждые 4-7 лет. По восточному обычаю, в первый день Пасхи после вечерни здесь читали Евангелие на разных языках. Алексей Михайлович велел приписать к обители Крестовоздвиженский монастырь и убогий дом на Божедомке с землями, где афонские иноки построили загородную резиденцию. Однако это вызывало наплыв в Никольский монастырь и его владения приезжавших иноков из «палестинских стран», и в 1694 году монахи подворья подали Петру I челобитную о запрещении всем посторонним останавливаться у них, ссылаясь на скудность запасов. Царь, не любивший подобные вопросы, рассердился на эту просьбу и в гневе лишил Афонское подворье Крестовоздвиженского монастыря, а потом и убогого дома. Зато при участии Петра в Никольской обители произошли существенные новшества.

Во-первых, в его время близ Никольского монастыря по причине «греческой веры» обосновались и грузины, переселившиеся в Россию, в их числе сам грузинский царь, поэт, переводчик и полиглот Арчил II, который с конца XVII века жил в этом монастыре. Во-вторых, петровская страница в истории Никольского монастыря связана с именем Кантемиров - молдавского господаря Дмитрия Кантемира и его потомков. Их род происходил от самого Тимура (Тамерлана), и фамилия означала «Хан-Темир». Кантемир поддержал царя Петра в его борьбе с Турцией, и после неудачного Прутского сражения 1711 года ушел с семьей и двумя тысячами подданными в Россию. За верность он был пожалован титулом светлейшего князя, каменным домом в Москве на Никольской улице рядом с Греческим монастырем, многочисленными имениями в России и подмосковным владением Черная Грязь, которое в 1775 году Екатерина II выкупила у его наследника и переименовала в Царицыно. Кантемиры не только много жаловали в Никольский монастырь, но и всячески обустраивали его, так как он стал их фамильной усыпальницей.

Первые крупные пожертвования в монастырь и возведение нового соборного храма Д. Кантемир начал в 1713 году, когда умерла его жена Кассандра. Однако работы почти сразу же прекратилось из-за последовавшего петровского запрета каменного строительства в Москве – все силы и средства были брошены в Петербург. А в 1723 году Кантемир-старший умер, и согласно воле покойного его похоронили рядом с первой женой в монастырском соборе. Под конец своей жизни Петр I повелел разобрать обветшавший собор и выстроить новый, но царская воля исполнилась много позднее. В 1727 году греки выстроили нижний каменный соборный храм во имя св. Николая Чудотворца. Вероятно, в него перенесли афонский образ святителя, так как при Петре часовни были запрещены. А в 1734-36 г.г. наследники Кантемира возвели над ним вторую, верхнюю церковь, освященную сначала во имя Иверской иконы, а потом во имя Успения. По преданию, сооружение этой новой церкви произошло после того, как на Никольской улице погибла дочь Кантемира Марья, фрейлина Анны Иоанновны: будто бы лошади, запряженные в ее карету, понесли, и она разбилась. На самом деле Марья Кантемир умерла только в 1757-х годах и тоже была похоронена в родовой усыпальнице. А в 1744 году здесь обрел последний покой самый знаменитый представитель рода Кантемиров – Антиох Дмитриевич Кантемир, русский сатирик и посол России во Францию. Кроме них, в монастыре хоронили представителей грузинской и русской знати, и архимандритов обители. В 1760 году в Успенской церкви был освящен придел во имя св. Дмитрия Солунского, устроенный тщанием московского грека Андрея Кондикова по именинам отца и позднее упраздненный.

С тех пор соборный храм стал двухэтажным, с Никольской улицы к нему вела прекрасная каменная лестница. Вторая церковь монастыря, при братских кельях устроенная еще в 1644 году, была освящена во имя свв. Константина и Елены, и в 1767 году Матвей Дмитриевич Кантемир обустроил ее заново. Есть и другая версия, опирающаяся на предание: будто бы Константино-Еленинский придел существовал в старом монастырском соборе, разобранном по указу Петра, и узнав о том, Матвей Кантемир соорудил церковь с этим посвящением при братских кельях, она соединялась переходом со вторым ярусом соборного храма. Ниже, под Константино-Еленинской церковью, находилась древняя часовня св. Николая, с чудотворным образом святителя, привезенным с Афонской горы. Колокольня стояла отдельно.

Однако в 1737 году Никольский монастырь сгорел в печально знаменитом Троицком пожаре – название произошло от того, что бедствие разразилось в праздник Св. Троицы, в его огне погиб и кремлевский Царь-колокол. В ходе поновления сложился ансамбль монастыря, сохранявшийся до самого конца XIX века.

В XVIII столетии утверждался и статус монастыря: в 1764 году он был определен как монастырь 2-го класса, необщежительный, греческий. Прежде настоятели монастыря подчинялись Московской Синодальной Конторе, а с 1766 года - непосредственно Святейшему Синоду. В тот же год он был произведен в разряд ставропигиальных монастырей, и монахов в него из других российских монастырей было велено не помещать. С 1775 года монастырь был зачислен в епархиальное ведомство, но был по-прежнему приписным от Афонского Иверского монастыря.

К концу правления Екатерины II пришел в ветхость непрочно построенный Кантемирами собор, и в 1795 году его верх обрушился. Греческое духовенство обратилось к императору Павлу I с просьбой об обновлении храма. Тот выдал 15 тысяч рублей, и столько же собрали пожертвований от проживавших в Москве греческих купцов. Есть версия, что тогда собор разобрали, и сам Матвей Казаков выстроил новый храм, но поскольку сооружение не упоминается в списках работ великого архитектора, историки взяли эту версию под сомнение. Вероятней, что храм был просто поновлен, и его луковичная главка покоилась на изящной шейке.

В 1812 году монастырь разделил судьбу московских храмов и сильно пострадал от наполеоновских полчищ. Архимандрит Косма и с ним четыре монаха остались в обители. Неприятельские солдаты, ворвавшись в монастырь, всячески издевались над иноками и велели им нести на себе награбленное богатство в ставку. Архимандрита, облачив в рогожу, заставили тащить на спине пятипудовый мешок муки в Новодевичий монастырь, где расположились на постой французские части.

После победы обитель восстановили. И уже в 1820-х годах в ее стенах приключилась история, облетевшая всю Москву. Здесь, в монастырских палатах, поселился на покой престарелый московский «миллионщик», греческий дворянин Зой Зосима, «достопочтенный любитель и усерднейший благотворитель учености», не имевший наследников. О нем, как о местной достопримечательности, гласили московские путеводители: причиной тому была коллекция сокровищ и монет, принадлежавшая Зосиме и особенно бесценная жемчужина «Пелегрина» в 28 каратов без одной доли. Она казалась почти прозрачной и была столь идеально круглой формы, что не могла спокойно лежать на столе а все время катилась. За эту постоянную «склонность к движению» жемчужина и была прозвана «Пелегриной» – странницей. По легенде она и действительно много путешествовала по морю и по суше. Родом из Индии, жемчужина переходила из рук в руки высочайших европейских особ, была у испанского короля Филиппа, потом оказалась у французского монарха Людовика XVI, и после его казни еще где-то странствовала, пока не попала к Зосиме и не навестила Россию. По другим слухам, ее купил брат Зосимы у капитана корабля, плававшего в Индию. Так или иначе, все эти сокровища были при Зосиме в монастырских покоях, и к нему в Никольский монастырь водили, как на экскурсию, иностранных и русских путешественников.

И в 1824 году в Москву приехал молодой соотечественник Зосимы, уроженец острова Корфу, поручик Сивинис, попавший в Россию под предлогом страстного желания поступить на военную службу. Обаятельный, изящный, светский он очаровывал всех, кто имел с ним знакомство, и, заручившись солидными рекомендательными письмами, Сивинис был зачислен в кирасирский полк, шефом которого был сам Александр I. Денег же у повесы, нужных не только для вращения в светских кругах, но и для выгодной женитьбы, не было. И, прослышав о несметных сокровищах старого Зосимы, хранящихся в стенах московского Никольского монастыря, он предпринял неслыханную мошенническую махинацию.

Он пришел в монастырь и встретился с Зосимой. Предъявив земляку фальшивые рескрипты от имени императора, Сивинис открыл ему, что собирает средства на освобождение Греции от турецкого ига, отчего старик, прослезившись, выложил ему 300 тысяч. Через несколько дней мошенник принес ему «благодарственную грамоту» от императора, а слуга Сивиниса, переодетый в адъютанта московского генерал-губренатора, одновременно доставил грамоту от императрицы Марии Федоровны, в которой она просила передать коллекцию на время для демонстрации в Петербурге. Старик опечалился, но согласился и на это. Сивинис составил реестр сокровищ и пригласил Зосиму и своих влиятельных друзей подписать его. Зосима не понимал по-русски, а влиятельные друзья крепко угостились, и в итоге все подписали реестр, который на самом деле был ловко составленным духовным завещанием, отчего все сокровища законно переходили к Сивинису. После подписания «реестра» пришел «адъютант» и забрал коллекцию, однако плут-слуга оказался под стать хозяину и немедленно умчался с ней в Турцию.

Обман открылся только через год, и когда Зосима узнал о краже коллекции, не выдержал удара, слег и умер. Судьба драгоценной жемчужины долго оставалась неизвестной. По одной версии, старик не захотел с ней расставаться и спрятал ее. По другой – жемчужина через несколько лет обнаружилась на аукционе, где ее купила княгиня Юсупова и привезла обратно в Россию. После революции ее опять увезли за границу, и возможно, теперь она нашла пристанище в лондонском Британском музее. А Сивиниса только усердными хлопотами при дворе новоиспеченной родни - он успел жениться - приговорили к высылки из России вместо ссылки в Сибирь.

В 1892 году Никольский монастырь был зачислен в Синодальное ведомство, но оставался в зависимости от Афонского Иверского монастыря и от Константинопольского патриарха: его имя упоминалось на ектениях в церквях обители. В верхнем Успенском храме находилась Иверская икона, и ее праздник был установлен, по Афонскому обычаю, в третий день Пасхи. На Никольской улице далеко за красную линию выступала часовня св. Николая.

Все сооружения монастыря к концу XIX века сильно обветшали, и на рубеже столетий он был реконструирован по проекту архитекторов Г.А.Кайзера и К.Ф. Буссе: снесены большинство старых построек, и Константино-Еленинснкая церковь с часовней, и старая колокольня. В 1902 году Г.Кайзер выстроил огромное здание на Никольской, 11, точно по красной линии улицы. Оно было одновременно и часовней, и колокольней, увенчанное главкой с крестом и со звоном, от которой ныне осталась только ротонда. А ниже, под ротондой, где еще видны арочные окна с кокошниками на фасаде, располагалась часовня, в которую с улицы вело большое красивое крыльцо. В его воротах устраивали свои лавки московские букинисты. (Это здание чудом уцелело до наших дней). Церковь же св. Константина и Елены была упразднена.

Монастырь закрыли в начале 1920-х годов, собор сломали в 1935 году. Румынские власти, которым тогда принадлежала Молдавия, затребовали к себе останки князя Дмитрия Кантемира, и они были перенесены в Яссы, где покоятся доныне. Прах же его знаменитого сына затребован не был, так как его сочли русским подданным, и могила Антиоха пропала при сносе Никольской обители. Часть надгробий была передана в музей при Донском монастыре.

В настоящее время здесь располагается Подворье Заиконоспасского мужского монастыря г. Москвы в Китай- городе. Здесь разместились кельи монахов Заиконоспасского монастыря, часовня свт. Николая, архиепископа мир ликийских чудотворца, Спасский Православный Молодежный Центр, Церковная Лавка.

Всего лишь несколько дней остается до 25 января – памятной даты в нашем церковном календаре, связанной с почитанием святой мученицы Татианы, считающейся на Руси покровительницей студентов. В честь этого праздника мы хотим рассказать читателям «Лампады» о знаменитой Славяно-греко-латинской академии – крупнейшем учебном заведении России в конце XVII – первой половине XVIII веков.

Первое в России высшее учебное заведение возникло не на пустом месте. Одним из крупных его предшественников было Тимофеевское училище (Типографская школа), открытое весной 1681 года на Московском печатном дворе, в старом помещении типографской библиотеки. Свое название училище получило по имени своего основателя – иеромонаха Тимофея. Личность этого талантливого человека отечественными историками изучена весьма недостаточно. Его биография содержит намного больше загадок и умолчаний, нежели точно установленных фактов. Между тем судьба этого старомосковского просветителя представляет немалую ценность для истории русской культуры – хотя бы потому, что он первым среди всех русских ученых мужей назван в источниках «ректором».

Впервые имя Тимофея всплывает в связи с секретной миссией келаря Чудова монастыря Саввы, отправленного в 1666 году к православным греческим иерархам. В цели миссии входило окончательно решить вопрос о Московском патриаршем престоле, оставленном Никоном за восемь лет до того. Необходимо было также добыть для Москвы опытного греческого учителя (чего сделать не удалось) и решить ряд разведывательных задач.

Тимофей – первые годы иеродьякон, а потом иеромонах – оставался на турецкой территории в течение долгих четырнадцати лет. Он поселился у иерусалимского патриарха Досифея, став его доверенным лицом в отношениях с московским правительством. Тимофей побывал в Палестине, Синайском монастыре Святой Екатерины и на Афоне, работал некоторое время помощником при толмаче (переводчике) турецкого султана. В 1670-х годах его обучал в Константинополе известный греческий дидаскал(учитель, наставник в Древней Греции)СевастКаминитис. Кроме того, Тимофей посещал лекции в школе МанолакисаКасторианоса. Когда к туркам прибывали русские послы, Тимофей тайно связывался с ними и делился собранными сведениями. В 1679 году через посла Василия Даудова он передал совет немедленно начать наступление на Азов и Крым. Тяжкая и полная риска жизнь на чужбине, по словам Тимофея, стала ему невмоготу, и зимой 1680/81 года иеромонах Тимофей возвратился в российские пределы.

Странствуя по Православному Востоку, Тимофей набрался знаний и «навыче греческого языка». Прибыв в Москву, он был представлен царю Федору Алексеевичу и поведал о крайне плачевном состоянии «свободных греческих наук… терпящих порабощение от тиранской руки турок». На общем совете царь и патриарх Иоаким приняли решение «тамо умоляемое учение зденасадити», то есть учредить в Москве греческую школу, Тимофея же назначить ее ректором. Более достойного кандидата отыскать было трудно: познания Тимофея, быть может, не столь блестящие, все же считались солидными и сомнений не вызывали. Он даже приобрел почетное прозвище «Грек». Преданность же его Православной церкви и царствующей династии прошла самую суровую проверку…

Через два с половиной года после своего открытия школа перебралась в две специально для этой цели перестроенные каменные палаты с редкими тогда еще стеклянными окнами. Палаты располагались на Печатном дворе, рядом с двором князя И.А. Воротынского. Вполне вероятно, что это было первое на Руси помещение, особо предназначенное к нуждам учебного процесса. Вокруг школьных палат возвели ограду. Поблизости поставили сарай для обучения маленьких детей славянской грамоте.

Поначалу в школе обреталось всего лишь 30 – 40 учеников, но их количество быстро росло. К лету 1683 года число учащихся достигло 60 человек, осенью 1685 года – двух сотен, а в следующем году составило наивысшую зафиксированную источниками цифру: 233 человека. Подобных масштабов отечественное просвещение еще не знало. Среди воспитанников Тимофея были патриаршие певчие, приказные подьячие, люди «всякого чина», в том числе «малые робята сироты» и московские греки.

Учеников разделили на два отделения, которые условно можно именовать «славянским» и «греческим». В программу преподавания «греческого» отделения входили, помимо умения говорить, читать и писать по-гречески и по-русски, грамматика, диалектика и риторика, причем к последней добавлялись занятия историей, географией – в качестве отдельных дисциплин. Весьма вероятно, в число предметов обучения вошла и пиитика – иначе зачем попали в школьную библиотеку Эсхил, Эзоп, Аристофан, Гомер? Все это – круг предметов западноевропейского или греческого среднего учебного заведения. За образец явно были взяты греческие школы Православного Востока.

Учащимся каждые четыре месяца выплачивалась «стипендия», на которую они могли существовать безбедно. Кроме того, им выдавались деньги на одежду и обувь, подарки. От раза к разу их радовали, например, «калачами». Из средств приказа Книгопечатного дела и патриаршей казны получали жалованье учителя: сам ректор, а также преподаватели – московский грек Мануил Григорьев (МанолисГригориопулос) Миндилинский, святоафонский иеромонах Иоаким, известный старомосковский книжник Карион Истомин. От тимофеевской школы оставался один шаг до академии. Первый русский ректор сделал все от него зависящее, дабы появилась возможность этот шаг сделать.

В 1685 году, при царевне Софье, в Москву были приглашены ученые греки братьяИоанникий и СофронийЛихуды. При поддержке правительства они открыли еще одну школу – в Богоявленском монастыре. Позднее под их руководство передали семь лучших учеников Типографской школы. Потом эти два учебных заведения оказались слиты воедино. Зимой 1687/88 года тимофеевское училище прекратило свое существование, а часть его воспитанников продолжила получать образование у Лухудов.

В 1687 году на базе объединенных школ возникла Славяно-греко-латинская академия. Академия располагалась на территории Заиконоспасского монастыря (Никольская улица). Древнейшее название этой обители – Спас Старый на Песках. Это дало повод остроумным москвичам присвоить первому высшему учебному заведению России свой вариант названия – «Спасские школы». Студентов, соответственно, нарекли «спасскими школьниками».

В бытность Лухудов в академии грамматика преподавалась на греческом, риторика, логика и физика («естественная философия») частью по-гречески, частью по-латыни. Качество обучения не только древним языкам, но и базовым основам европейской средневековой схоластической образованности было в то время, видимо, высоким. Об этом свидетельствует хотя бы следующий факт: Петр Васильевич Постников, закончивший академию в 1692 году, уже два года спустя первым из русских получил докторскую степень в Падуанском университете.

В начале XVIII века Петр I на поддержку Спасских школ выделил значительные денежные средства. При нем академия превратилась в «кузницу кадров» не только для всех епархий России, но и для государственного чиновничества. Государственная служба уже в то время требовала высокообразованных специалистов. Из 236 выпускников 1701 – 1728 годов лишь 68 пошли по духовной части, остальные определились на работу в административные структуры государственного управления. Залогом высокой эффективности этого самого управления на данном историческом этапе было хорошее знание латыни. Оно было остро востребовано в самых разных областях – от дипломатического представительства в иноземных державах до аптечного ведомства. Это привело к тому, что в Славяно-греко-латинской академии петровской эпохи заметно обозначился «латинский» уклон. Уже в 1700 году преподавание велось не по-гречески, а по-латыни, а в следующем году это было закреплено царским указом. В конце концов, преподавание греческого было перенесено в особую школу при церковной типографии, которая лишь в 1738 году была воссоединена с академией. «Спасские школьники» могли посещать ее «своей охотой».

В дальнейшем Славяно-греко-латинская академия знала взлеты и падения, но сумела устоять. Она прошла через века, меняя названия и местоположение. Множество блестящих ученых (один М.В. Ломоносов чего стоит), деятелей культуры и высших лиц нашей Церкви обучались там. Впоследствии ее перевели в Троице-Сергиеву обитель. На сегодняшний день Славяно-греко-латинская академия носит название Московской духовной академии и представляет собой крупнейший церковный вуз современной России. А в зданиях Заиконоспасского монастыря в 1992 году возник Российский Православный богословский университет имени святого апостола Иоанна Богослова.

Это место очень много значит для становления высшего образования в России. Его всегда называли колыбелью учености. Монастырь Спаса Нерукотворного основан в 1600 году Борисом Годуновым. Первое его упоминание в исторических документах относится к 1635 году. Название «Заиконоспасский» объясняется его расположением за иконным рядом, находившимся вдоль Никольской улицы, где иконы по благочестивому обычаю «выменивали», не торгуясь и назначая за них твердую «божескую» цену, которая нередко была слишком высокая. Есть предположения, что до этого Заиконоспасский был частью соседнего Никольского монастыря. Главный собор монастыря во имя иконы Спаса Нерукотворного Образа заложен при царе Алексее Михайловиче в 1660 году на деньги воеводы князя Федора Федоровича Волконского. В 1701 году старый собор заменили новым. Талантливый архитектор Иван Зарудный выстроил двухпрестольный собор, ставший одним из лучших и редчайшим памятником петровского барокко. Тогда собор приобрел свой современный вид: высокий восьмерик на четверике, гульбища со смотровыми площадками, гребни и раковины нарышкинского барокко сменили строгие ордерные элементы. Стены храма были расписаны на сюжеты Ветхого и Нового Заветов. При архимандрите Порфирии между 1842‑1848 годами была выстроена и колокольня над святыми воротами.

С середины XVII века в названии монастыря появляется слово «учительный». Во время царя Алексея Михайловича в 1665 году стараниями Симеона Полоцкого была открыта первая Спасская школа. Именно он и его ученик Сильвестр Медведев написали проект создания академии – первого высшего всесословного учебного заведения. Официальным годом открытия Славяно-Греко-Латинской академии считается 1687 год, когда сюда из Богоявленского монастыря перевели школу братьев Лихудов. Преподавали здесь монахи Заиконоспасского монастыря, а настоятель его был одновременно и ректором академии. В двухэтажном Братском (Учительском) корпусе монахи-учителя жили вместе с воспитанниками. В академии преподавали не только богословские, но и свободные науки – западные языки, медицину, физику. В XVIII веке в академии было 9 классов. Читать и писать учились на богослужебных книгах. В нижних классах переход совершался без экзаменов. В высших – по результатам публичных диспутов. Ученики были разных сословий – вместе с князьями Одоевскими и Голицыными учились дети конюха, лакеи и монахи. Из стен академии вышли А.Д. Кантемир, В.К. Тредиаковский, Л.Ф. Магницкий, Д.Н. Бантыш-Каменский, М.В. Ломоносов, Д.И. Виноградов (изобретатель фарфора), митрополит Московский Филарет и многие другие.

После открытия Московского Университета в 1755 году Академия стала высшей богословской школой и готовила только лиц духовного звания. В 1839 году Московскую Духовную семинарию перевели в новое купленное для нее здание усадьбы Остерманов-Толстых на Божедомке (теперь Делегатской улице), а оттуда в 1918 году в Сергиев Посад.

Прямо напротив ворот расположен самый старый братский (учительский) корпус. Два нижних этажа построены в 1686 году, третий этаж и общее оформление фасада сделал архитектор В.Д. Шер в 1886 году. Левее – двухэтажный корпус, построенный в 1720 году архитектором Зарудным. Слева высокое трехэтажное здание, построенное в начале XVIII века (учебный корпус). Здесь на втором этаже проходили публичные диспуты. Здание пострадало от пожара 1812 года, в 1821 году было разобрано и вновь построено.

Там, где теперь закрытый переход от Никольской улицы к метро, располагался монастырский сад. Здесь был монастырский театр, где силами студентов академии разыгрывались пьесы. От улицы монастырь был отгорожен двумя корпусами с лавками. В конце XIX века их сломали и на их месте построили другие в «русском стиле». Левый дом – номер 7 – 1895‑1897 годов построен по проекту архитектора М. Преображенского, а общеее руководство строительством осуществлял архитектор С.У. Соловьев. Правый с колокольней и воротами построен в 1899‑1900 годах архитектором З.И. Ивановым. Колокольня 1900 года повторяла колокольню церкви Успения на Покровке. В этом корпусе до 1917 года находился большой книжный магазин .

В июле 1929 года монастырь был закрыт, крест снят, в каменном киоте вместо иконы Спаса Нерукотворного пробито окно, еще раньше разобрана надвратная колокольня. В доме №7 разместилась первая советская телестудия «Радиопередача», откуда транслировались первые экспериментальные телепрограммы. Здесь же была и первая телевизионная студия. В 1991 году тут открылась радиостанция Эхо Москвы.

Собор Спаса Нерукотворного был возвращен Церкви в 1992 году и получил статус Патриаршего подворья. В 2011 году восстановлена колокольня.

Полное название обители: «Заиконоспасский мужской монастырь Всемилостивейшего Спаса на Никольском крестце что за Иконным рядом». Этим именем монастырь обязан своему расположению за иконными рядами на улице, где «обменивали иконы». За этим скрывалась бытовая хитрость: нельзя продать святой образ, но можно обменять на деньги.

До нашего времени в Заиконоспасском монастыре сохранился Спасский собор. Его построили в 1660 году и перестроили в 1701 по проекту Ивана Зарудного. Сохранились также палаты XVII века (так называемый «Учительский корпус»).

В 1664 году Алексей Михайлович задумал создать систему полноценного университетского образования.

По его приглашению в Москву из Белоруссии приехал просветитель Симеон Полоцкий. Он поселился на территории Заиконоспасского монастыря и открыл там латинскую школу для подьячих Тайного приказа.

Взошедшая на престол царевна Софья также была ученицей Симеона Полоцкого. Поэтому не удивительно, что в 1687 году она позволила открыть Славяно-Греко-Латинскую академию.

Этот первый ВУЗ был исключительно религиозным. Педагогами академии стали прибывшие из Греции братья Иоаникий и Сафроний . Они начали обучать в Заиконоспасском монастыре 30 студентов типографскому искусству (на Руси как раз начали печатать книги), диалектике, грамматике, риторике, логике, пиитике, латинскому и греческому письму и физике. Само учебное заведение называлось греко-латинской школой или - по месту нахождения - «Спасскими школами».

Братья Лихуды преподавали здесь до последнего своего дня. Их даже похоронили в Заиконоспасском монастыре. Сменили Лихудов подготовленные ими же русские педагоги Поликарпов-Орлов и Семенов.

К тому времени, как Петр I присвоил школе статус академии, в ней училось уже более 200 студентов. Ректором в то время был иеромонах Палладий. Он пригласил из Львова и Киева выпускников духовных заведений, знакомых с западноевропейской системой образования, и преподавание перевели на латынь. Академия стала славяно-латинской, а обучение разделили на две ступени - начальную и высшую. На начальной ступени изучали древние языки, христианскую догматику, арифметику, географию, историю. На заключительной стадии изучали пиитику, риторику, философию, богословие. Обучение длилось 12-15 лет. Неспособных к наукам, но имеющих добрый нрав и хорошее поведение, из академии не выгоняли. Их держали, надеясь, что у студентов откроется способность к учебе.

Экзамены Академии собирали много зрителей, так как проходили в форме диспутов нескольких учеников о каком-нибудь предмете. А по уровню образования Славяно-Греко-Латинская академия в Заиконоспасском монастыре соответствовала лучшим западноевропейским университетам. Среди ее выпускников были создатель учебника «Арифметика» Леонтий Магницкий, писатель, поэт и переводчик Василий Тредиаковский, архитектор Василий Баженов.

Выпускники Академии участвовали и в создании университета при Академии наук в Петербурге. Да и основатель Московского университета Михайло Ломоносов в 1731 году с рыбным обозом пришел именно в эти «классы» на Никольской. Получая стипендию 3 копейки в день, будущий ученый постигал здесь науки в течение пяти лет.

В 1812 году Заиконоспасский монастырь сильно пострадал от нашествия Наполеона.

В Спасском соборе устроили конюшню, в книжных лавках торговали спиртным, а в казначейской келье - шили мундиры. Все ценное разгромили и растащили. Монахов и учащихся Академии превратили в прислугу. Так как в Москве уже работал полноценный университет, Славяно-Греко-Латинскую академию не восстанавливали, а преобразовали в духовную академию. В 1814 году ее перевели в Троице-Сергиеву лавру. Там она объединилась с семинарией.

После этого Заиконоспасский монастырь переживал не лучшие годы. Спасла его только близость к . Например, во время коронаций, когда по Никольской шли праздничные и нарядные процессии, монахи сдавали свои кельи внаем желающим зевакам.

В 1884 году на территории монастыря открыли духовное училище для детей московского духовенства. Но это не помогло обители поправить дела.

В 1929 году Спасский собор закрыли, колокольню сломали, а на месте надвратной иконы пробили окно. В здании собора разместились госучреждения. В доме №7 открылась телестудия «Радиопередача»: она транслировала первые телепрограммы. А в 1991 году тут открылась радиостанция «Эхо Москвы». В 1992 обитель вернули церкви.

Сейчас Заиконоспасский монастырь действует, но многие его площади занимают нецерковные организации (Историко-архивный институт РГГУ, ресторан «Годунов», ).

Говорят, что... ...у ректора Академии были веские причины принять Михайло Ломоносова. Казалось бы, великовозрастный выходец из крестьян Архангельской губернии, который попытался скрыть свое происхождение, но слухи говорили, что он - внебрачный сын Петра Великого. Да и предполагаемый отец находился в нужное время в нужном месте.

Заиконоспасский монастырь на фотографиях разных лет: