Женский ад: в московском сизо «666» творятся страшные вещи. Женский ад: в московском сизо «666» творятся страшные вещи Занять электронную очередь в сизо 6

А вот мы видим, что реально что-то в московских изоляторах начинает вдруг меняться - и я понимаю, что всё - не зря. Еще по чуть-чуть, со скрипом, но оно вдруг меняется, на глазах. И когда Анатолий Николаевич Тихомиров Антону Цветкову говорит на коллегии, что слишком много ходит ОНК, мешает работе, - да, мы много ходим, но мы и меняем на глазах. Сейчас я вижу, что мы реально содействуем защите прав лиц, находящихся под стражей. И знанию закона. И соблюдению закона. Ну поехали, 6-й изолятор. ФКУ СИЗО-6 УФСИН России по городу Москве.

Это классно, что вы ремонтируете комнату приема передач. Она будет наверняка славной. Вы поэтому сегодня ничего не принимали. А где об этом объявление на сайте? Я его не нашла. Ни на главной, ни в новостях, ни в "для граждан". Театр начинается с вешалки. Где оно? http://sizo6moskva.ru/ Может, я не там смотрю? Там про новогодние праздники есть. Но они давно кончились. А про сегодняшнее число я там ничего не вижу. Уже надо сосредоточиться, Новый год наступил.

К вам сегодня по морозу приехала Наталья Михайловна, издалека и с тяжелыми сумками, с передачей для своей непутевой дочери. Она уперлась в запертую дверь. Она вчера смотрела ваш сайт. Она не нашла там, что вы сегодня не работали. Интересно, а 6-му СИЗО стыдно перед Натальей Михайловной? Или неудобно хотя бы? Мне, общественному наблюдателю, неудобно было с ней говорить. Мне на машине двадцать минут до вас ехать. А ей - долго на общественном транспорте. В мороз. С сумками. Заявление письменное нужно? Или больше так делать не будем?

О позитивном. 6-й СИЗО начал на корпусе вести журнал приема жалоб и заявлений. Случилось чудо. Его действительно начали вести. Заключенные подтверждают: вдруг незадолго до праздников появился журнал. ЖУРНАЛ! Его стали давать на роспись по заявлениям внутри СИЗО. Его видели доселе лишь редкие счастливцы. Это для многих стало шоком. Неожиданным сервисом. ОНК, спасибо от заключенных, что однажды вы прочли закон, донесли его до спецконтингента и сотрудников - и изменилась ситуация, на которую никто не обращал внимания много лет. Теперь мы можем отслеживать, что вообще на корпусах происходит. Спасибо сотрудникам СИЗО-6, вы меня услышали.

Это прекрасно, когда в журнале я читаю карандашом "образец" - и ниже мои собственные советы о том, как вообще эту штуку надо заполнять. Там не всё идеально, но это - грандиозный сдвиг. Мы это отметим обязательно. СИЗО-6 нас слышит.

И что мы видим тогда? Ох... В новогодние праздники никто заявлений не принимал. Об этом я уже говорила, это сделали практически все СИЗО Москвы. Нехорошо это было. Обманули спецконтингент, что не принимаете заявлений. Не надо так больше делать. Я об этом напишу в управление. Потом - прикольно. Я не хочу сейчас цифры называть, чтоб другие СИЗО не подогнали статистику. Но вот 16-го января заявления (90 примерно процентов - на медицину) подала половина (!) этажа. Ровно половина. ПОЛОВИНА. Сравните это с тем, что было раньше. Вчера, суббота, ни одного заявления. Сегодня - одно. Пожалуйста, принимайте от заключенных заявления в выходные. Закон для выходных никаких исключений не делает. Тем более - по медицине. Мы попросили провести беседу с сотрудниками, дежурившимт по этажу вчера и сегодня.

Сотрудники СИЗО увлекаются, когда я им объясняю игру. Им интересно. Я говорю: дайте журнал, я расскажу, что у вас тут происходило. Они: ну да... ух ты... а вот это что... какая-то загадка... В общем, очень захватывающе. Прямо Книга судеб. Если ее нормально вести. Это как в Матроске было - с 31 декабря по 9 января, разумеется, ни одного заявления, нет, есть одно - к сантехнику. Видимо, затопило весь корпус СИЗО, я полагаю. Потому что как этаж затопило при нас - мы видели: никакой сантехник не пришел. По просьбе ОНК вызвали людей из хозотряда. По просьбе ОНК, а так - все лужи перепрыгивали. Глубокие. И сотрудники, и члены ОНК. Не говоря о заключенных из камеры, откуда всё это текло, и которые жаловались с утра.

Так, дальше пошел негатив. В карантине СИЗО-6 журнал не ведется. Он есть - туда никто ничего толком не заносит. Вот тут нас не слышат. Надо, видимо, принимать какие-то меры. Приходит ОНК - пару заявлений мы видим. Потом - опять ничего. Есть конкретные сотрудники, которые за это отвечают. Права вновь прибывшим, по их словам, не разъясняются никак. Они не знают, что у них есть какие-то права. По словам заключенных. Радио играет милицейскую волну. Это что - общегосударственный канал? Никакие ПВР, кстати, там, по милицейской волне, тоже не рассказывают. Женщина упрашивала ей выдать таблетку валидола, говорит камера. Плохо с сердцем. Просила долго-долго. В дверь стучали, на мигание лампочки никто не приходил. Дали со скрипом одну. Валидолину. Воду кипяченую, согласно ПВР, опять никто не давал. Налили сырой из-под крана в чан. Не знали, что имеют право, этого на стенде нет.

Крещение - пришел священник, принес бумажки и ручки. Праздник, праздник! Почему священник? это сотрудники СИЗО должны были бумажки и ручки принести. Праздник, не праздник... Заявления кровью на стену писать будем? Ой, кто-нибудь этого дождется... Стенды. Опять психолог: "часто мы впадаем в недоразумение". Да снимите же это уже, мы не впадаем в недоразумение. Только в недоумение, когда такие советы и стенды видим. Присутствует ст. 17 ФЗ-103. Этого явно недостаточно. Где разъяснения, как обращаться с жалобами и заявлениями? Откуда люди должны это узнавать?

Ремонтируют камеру, где мы просили в соответствии с ПВО сделать электророзетку. Работа кипит, нас услышали. Это очень хорошо. Новенькая розетка есть.Но в соседней камере так воняет краской, что немудрено, что плохо стало с сердцем. У меня разболелась голова через 15 минут. Мы с общественным наблюдателем Максимом Пешковым просим эту камеру временно расселить, до исчезновения запаха краски и никого туда временно не помещать. Проверим, было ли это сделано.

Женщину в камеру привели в 5 утра, раскладушку не дали. Сказали: ложись на пол. Постелила на пол матрас, легла. Думала - так и надо. Нет, так не надо. Мы люди, мы на кроватях спим. Не надо так делать.

Из крана - струей вода. Приходил сантехник три дня назад, зачем-то сломал кран. До его прихода всё нормально было. Жалуются на кран три дня. Сотрудница: а, сейчас он, сантехник, опять придет в пол-третьего. Ничего, что уже три? Да пусть течет, это ж не моя вода... Больше, больше ада.

Поднимаемся из карантина. Дальше начинается дивное. Не люблю об этом писать, а придется. Мы называем заранее камеры, которые хотим посетить. СтОит ли говорить, что женщины в этих сорокаместных камерах уже построились и лучше всего помнят о том, что у них нет никаких жалоб? А если не помнят - им об этом напоминает старшая по камере, этакое изоборетение женских изоляторов. Очень легко напугать женщин. Мне это противно.

К стоматологу кто-то есть? Зубы болят? Ни одного человека.

Они полушепотом, отворачиваясь от видеорегистратора, говорят: жалобы на здоровье? А вы знаете, что будет, если мы вам пожалуемся? Так зачем вы эти вопросы задаете? Зачем вы нас подставляете? Вы же всё знаете!..

Мда. Сохраните, пожалуйста, эту запись с видеорегистратора. Она там есть. Туда это попало. Мой коллега тихо фигеет, извините, когда это слышит. Я-то знаю. Он не знает. Он - из нового созыва.

Еще одна камера - такая же. Предупрежденная. Жалоб нет. Просим подойти беременную. Всё нормально. Только открылось кровотечение, напугалась, одна девочка ночью кричала страшно - и кровотечение открылось. Сделали укол. Прошло три недели, гинеколог так и не осмотрел. Писала заявление за заявлением... Ну что ж, значит, не осмотрел. А она писала.

Старшая по камере: да что ты говоришь?! у нас чудесная медпомощь! такие заботливые врачи! Не говори это!

Я: извините, жутко не люблю, когда перебивают. Подойдите к нам по окончании беседы, и мы поговорим, если есть, что сказать. А сейчас у ОНК нет необходимости, чтоб вы тут находились. Я всегда тут нахожусь! нет. Ну-ну... поджимает губы, уходит. Вообще - безотказный механизм для прессинга, милое изобретение женских изоляторов, еще раз это повторю. Наглые, злые, вездесущие, самоуверенные, всегда начеку, готовыев любой момент спикировать и пресечь всякое лишнее слово. Люблю задать им вопрос, демократическим ли голосованием их избирали и как именно это происходило. У них наступает когнитивный диссонанс.

Дальше. Еще одна камера - и всё. Сотрудники: следующая? Нет. Поднимемся на два этажа. Ой? Ой. Поднимаемся. Открываем любую, на выбор. Чтоб как бы не по наводке. Не, естественно, по наводке мы идем, но в принципе не имеет значения. Устроит любая камера. У сотрудников тоже должна быть свобода выбора. Просто не надо предупреждать о проверках ОНК, объяснять, что отвечать на какие вопросы, и запугивать. Плохо это, с женщинами-то... не надо бы так.

Открываем? Открываем. Да лучше б открыли ящик Пандоры. Слезы,просьбы, всеобщее скандирование "долой медчасть!" Такие же 40 человек, но половина из них к нам бросается: только помогите! Они не оказывают медпомощь! Когда мы пытаемся ее добиться, нас сажают в карцер! Только через него нам удается попасть к врачу или на Матроску! Сделайте что-нибудь с главврачом Ивановой Еленой Николаевной! Она игнорирует десятки заявлений! Мы вас ждали! Мы слышали, что вы где-то ходите и помогаете, но мы вас не видели! Карцер - и карцер, мы не боимся, мы здоровье потерять боимся!

Дальше - дикие истории. А что о них тут писать - о них надо в другие инстанции писать. Мы будем писать. Вот Максим обещал написать. Редкий случай, когда не я. Спасибо, Максим. Болезни. ВИЧ, нет терапии, как водится, терапия прервана с помещением в СИЗО. Опять в камере подозрение на открытый туберкулез. От женщин в санчасти, по словам спецконтингента, требуют скрывать от камеры, что у них туберкулез. Но некоторые - нормальные, не слушаются и рассказывают. А в камерах - беременные. Не говоря обо всех прочих.

Жалобы на то, что без карантина из других СИЗО в камеры проходят женщины со вшами. Эти вши потом на других девушек перепрыгивают. Я склонна верить, я это слышала и от сотрудников.

Подозрение на онкологию. Как попасть в больницу? Как сделать рентген? Как упросить врачей выдать для суда медицинские документы? Да никак... как-то. Я, как радиоприемник, разъясняю права и технологии.

У вас есть право... на основании такого-то пункта того-то у вас есть право... На основании другого пункта другого акта у вас есть такое право и такое право. Данные права вы лучше всего реализуете следующим и следующим образом... Данные права, разъясненные мною, вам следует довести до всех заключенных, с которыми вы когда-либо будете общаться. Наблюдателей мало, а вас - много. Вам больше никто ничего тут не объяснит. Пока. Вы понимаете меня? Вот мой телефон для ваших адвокатов и родственников.

Да. Мы так сделаем.

Доктор Иванова Елена Николаевна, заместитель начальника шестого следственного изолятора Москвы по лечебно-профилактической работе, начальник медицинской части, подполковник внутренней службы Иванова Елена Николаевна, кстати, большая симпатия доктора Ибатуллиной из СИЗО-1, которую многим общественным наблюдателям очень хотелось бы уволить (мы это сделаем). Зачем вы в нарушение пункта 14 ПВР СИЗО УИС, по многократным свидетельствам спецконтингента, позволяете себе называть заключенных "на ты"? Почему вы вообще никогда к ним иначе не обращаетесь? Почему вы так обращаетесь к женщине лет на 15 старше вас? Меня мама учила, что это - нехорошо. ПВР СИЗО УИС вас не учили... Противно от такого отношения к людям. Давайте сохраним записи с видеорегистратора? Тут не боятся женщины вас.

Прикольно. Все повторяют одно и то же: диагноз ставят через кормушку. Или на коридоре. То есть ты пишешь заявление, чтоб тебя осмотрел фельдшер - он берет твое заявление и говорит: ты здорова. Какая камера? А... Не симулируй. Иди.

Всех осматривает доктор-дерматолог. Рак у тебя, ВИЧ... дерматолог всем вам в помощь.

У вас температура? Вы просили градусник? Да кто тут когда видел градусник... Это бессмысленно - его просить. А я просила! да ну? И что? Принесли? Принесли вместо градусника таблетку парацетамола...

Ох. Не, мы не запрашивали на этот раз согласие на изучение меддокументов по 76-ФЗ. Мы просто записали эти жалобы. Их много, много, многократно больше. И я очень прошу администрацию и сотрудников СИЗО-6 воздержаться от мести заключенным за жалобы в ОНК. Мы знаем, как вы это делаете. Я еще не знаю как, но я это проконтролирую. Мы это проконтролируем. Мы каждого запомним, кто к нам обратился, и будем следить за его судьбой. Я не обещаю, я никогда ничего не обещаю, но мы постараемся.

В СИЗО-6 нужна вторая ставка стоматолога. И сам второй стоматолог. Озаботьтесь этим, пожалуйста, СИЗО. Это не мы вам будем ставку выбивать. Один стоматолог на полставки погоду не делает. Люди с болью мучаются месяцами, похоже. С очевидным флюсом сидят. А если у них гной в башку прорвется?

Нам очень не нравится медицина в 6-м СИЗО и запугивание спецконтингента.

Ой, приносят ужин. Ой, вареная кислая капуста с кислой же почему-то картошкой. Почему картошка-то кислая? Сотрудники: всё, ужин. Пойдемте, спецконтингент пищу согласно распорядку дня принимать будет. Женщины: НЕТ! НЕ УХОДИТЕ! у нас всё равно это никто не ест, мы это есть НЕ БУДЕМ! дослушайте нас, пожалуйста! Мы не знаем, когда вы придете опять.

Разъясняю, что право приема пищи - право спецконтингента, а не обязанность. Пища получена, вот она в мисках на столе стоИт.. Вопрос снят. Вяло ковыряюсь в ней ложкой в процессе получения жалоб. Правда очень невкусно. Кисло и противно. Никакого мяса. Съедаю ложку - смех. Еще - еще смех. Оглядываюсь. Женщины и девушки столпились у двери в кухню и за мной наблюдают. Как я это ем. Ну как вам?..

Сотрудникам спасибо за выдержку. От неконструктивных уколов переходим к конструктивному диалогу. Я рада, что вы начинаете воспринимать нас серьезно. Спасибо, что понимаете, что мы знаем закон. Спасибо, что понимаете, куда и зачем мы идем. Спасибо, что понимаете, что понимаем. Спасибо, что что-то меняется.

Ну, а потом начинается телефонное: мама, твоя дочь в неволе. У нас же следователи никого не извещают о таком, зачем им это, что им закон? Крики, слезы... почему-то все на меня кричат. Я их вполне понимаю - такое услышать. Адрес. Сайт. Как сделать то... как сделать это... куда ехать... куда писать... как передавать... как быть... как жить... почему так?.. Можно будет дальше вам звонить?

Можно. (Ой, только не в девять утра, пожалуйста!) Объясняю. Соболезную. Объясняю. А кто это будет делать-то, кроме нас?

Можно мне, кстати, деньги на телефон уже опять кидать, дообъяснялась. Вот такой пока СИЗО-6. Есть хорошее. А есть совсем плохое. Давайте продолжать.

«Не хватает сил, чтобы просто поднять руки, все кричат: «Воздуха! Дышать!»

Единственный женский изолятор Москвы носит номер 6, но в последнее время его настойчиво именуют числом зверя - «СИЗО 666». Случилось так, что он стал территорией зла и бесконечной боли. В рейтинге мест, унижающих женское достоинство, он занял бы, пожалуй, первое место.

Если вы вдруг окажитесь в СИЗО №6, внимательно смотрите под ноги. Вы можете нечаянно наступить на... девушку, женщину или старушку, прикрывшуюся на полу выцветшим серым одеялом.

Какие сны можно увидеть, когда спишь под лавкой? Когда по тебе ползают полчища тараканов? Когда рядом десятки женщин стонут и плачут?

Но отсутствие отдельного спального места и скученность - не главная беда московского изолятора. Многие камеры напоминают душегубки (из-за отсутствия вентиляции и форточек), и женщины там кричат: «Дайте воздуха! Дышать!» Здесь легко заразиться смертельно опасными болезнями, и «добрый доктор» на помощь тут точно не поспешит...

Как попасть в СИЗО №6 и выжить - современная история в записках нашего обозревателя, члена Общественной наблюдательной комиссии Москвы.

Жизнь под лавкой с тараканом

Женский СИЗО в Печатниках стоит рядом с красивейшим храмом. Тут решетки - там витражи, тут бетонные заборы - там цветочные ограды. Вот уж поистине грешное и святое на Земле всегда идут рядом. Словно в доказательство этому - последняя поступившая правозащитникам жалоба. Ее автор - 91-летняя монахиня Елизавета, внучка которой сейчас находится в СИЗО. Престарелая отшельница много лет была настоятельницей монастыря, где воспитывались сироты. И когда ее родную внучку задержали с наркотиками, она была уверена: за решеткой ей не придется болеть или голодать... Увы.

Большинство сотрудников изолятора №6 - сами женщины. Ах как идет им новая фсиновская форма! И ведь некоторые приятны не только внешне. У них душа разрывается, глядя на арестанток, они рады бы облегчить их участь, но из-за сокращения штата и резкого увеличения числа заключенных не хватает ни рук, ни времени.

Итак, вот цифры: на 5 июня 2016 года в женском СИЗО при лимите 892 человека содержится 1357 . Переполненность составляет 57% .

Думаете, судьи не знают, что единственный СИЗО переполнен? Отлично знают! Об этом их информируем и мы, и ФСИН. Но люди в мантиях все равно снова и снова избирают женщинам самую строгую меру пресечения. И ладно, если бы речь шла только об убийцах и других опасных для общества преступницах. Снова увы! Без кого не смогли обойтись наши правоохранительная и судебная системы?

Вот, скажем, без Кати, которая взяла у соседей самокат, чтобы съездить на нем за водкой.

Или без больной раком Надежды, которая украла в супермаркете головку дорогого сыра.

Без многодетной матери Натальи, которая подозревается в махинациях со страховками.

Без Елены, которая была задержана на границе по обвинению в организации незаконной миграции.

Без Светланы, которая присвоила себе чужой мобильный телефон...

Я могу продолжать бесконечно долго. В каждой камере есть как минимум 3–4 женщины, которые нанесли настолько смехотворный ущерб, что выдавать их за опасных преступниц даже стыдно. Они вполне могли бы находиться до приговора под подпиской о невыезде или под домашним арестом. Но следователю так неудобно (вдруг скроется, и у него не будет «палки»? Вдруг откажется дать признательные показания?) Если бы идею Верховного суда РФ декриминализировать преступления с ущербом до 5 тысяч рублей поддержали депутаты Госдумы, то их бы вообще не имели права сажать. Но опять и опять - увы. Депутаты не поддержали, а значит, женщин можно бросать за решетку.

Как живут они в СИЗО и что стоит за сухим языком цифр перелимита?

Камера №108.

Здесь временно сосуществуют сразу 55 женщин возраста и социального статуса. Почти что женское общежитие.

Спальное место есть у всех? - спрашивает у них моя коллега, член ОНК Анна Каретникова. Те в ответ усмехаются. Указывают на дальний угол. Там на полу лежат вповалку несколько женщин.

- А раскладушек нет? - уточняю я.

Даже если их принесут, их ставить тут негде, - разводят руками заключенные.

Мне предлагают сесть на большую лавку у стола, за которым обычно обедают. Присаживаюсь и замечаю, что прямо под моими ногами что-то начинает шевелиться.

- Ой, здесь кто-то есть?

Есть... Под лавкой устроилась на полу одна из заключенных. Спит, свернувшись калачиком, и шевелится во сне. Заглядываю под другие лавки - везде женщины... Это похоже на вокзал или на лагерь для беженцев. Разве можно вот так с женщинами?..

Камера № 306.

На 44 спальных места здесь приходится 55 женских душ.

Плюс 11, - рапортует старшая по камере. - То есть у 11 зэчек нет шконки.

Кровати, а не шконки, и заключенные, а не зэчки, - поправляют сотрудники.

Как ни назови, но факт остается фактом.

Примерно такая же ситуация в других камерах. Меняются только лица тех, кому не досталось кровати и кто вынужден в прямом смысле жить на полу.

Раскладушек и здесь нет. Но даже если бы сейчас завезти в СИЗО их хоть тысячу, это, как правильно заметили заключенные, ничего бы не решило: ставить их просто некуда.

Долгое время женщинам, которые живут на полу, давали только один тоненький, местами сбившийся до состояния тряпки матрас. Потребовались месяцы борьбы правозащитников с администрацией, чтобы стали выделять по два матраса. Это победа. Но стоит только ОНК не появиться в СИЗО несколько дней, как вторые матрасы давать перестают. А еще их отнимают - в наказание за провинность.

Есть в СИЗО несколько женщин, которым спать даже на двух матрасах невыносимо больно из-за травмы позвоночника. Добиться разрешения на специальный, утолщенный матрас практически нереально. Вот, к примеру, Елена Р. из камеры №107 - страдает грыжей, на позвоночнике у нее кисты, но ни матраса ей не разрешили, ни даже корсета (он ей был еще на воле «прописан», а в СИЗО его не принимают, ссылаясь на то, что внутри могут быть запрещенные предметы...).

Здесь в принципе жить можно, - говорит одна из заключенных в очередной камере. - «Здесь» - в смысле под лавкой. Если не время обеда, то вообще тут самое спокойное место. Может, тут даже и лучше, чем на втором ярусе кровати. А то ведь оттуда столько женщин за последнее время попадало (в СИЗО №6 не на всех двух ярусных кроватях есть лестницы и ограничители. - Прим. авт. ). Единственное - тараканов тут больше всего.

Да тараканы сейчас везде, - подхватывают сокамерницы. - Они все заполонили! Недавно их травили чем-то, но эффекта ноль.

Толпа заключенных расступается и пропускает вперед бабушку. Очень-очень старенькую, сгорбленную, в очочках, интеллигентную.

Людмила Ивановна обвиняется в убийстве единственного сына («МК» в феврале). По версии следствия, 76-летняя мать застрелила его из пистолета, потом пыталась вскрыть себе вены. Правда, непонятно, как старушка своими трясущимися руками, которые и миску с супом не могут удержать, вообще подняла пистолет. Но суть не в этом. Собственно, она вину признает и просит, чтобы ее поскорее отправили в колонию, но только не в психушку. Нас бабушка умоляет найти ей адвоката. Мы обещаем. И - забегая вперед - обещание свое сдержим.

Женщины шумят-галдят. Столько у них жалоб, столько вопросов.

Люди в мантиях снова и снова избирают женщинам самую строгую меру пресечения (фото из другого изолятора).

«А под скамейкой спала тяжелобольная женщина, - напишет потом моя коллега Анна Каретникова в отчете. - Еще две сидели в дальнем углу на полу на старых черных матрасах. Мы спросили: вы всегда там сидите? Они отрешенно кивнули и снова устремили взгляд куда-то вдаль, сквозь нас. Было похоже на сцену с аксакалами у стены из фильма «Белое солнце пустыни». По безучастности взглядов - точно. Будто некая оккупированная территория... с пленными... ранеными - ни в одном из других московских СИЗО не возникает такого тягостного, мучительного ощущения».

Задержка дыхания в боксе смерти

Сборное отделение . Здесь находятся те, кто только прибыл, или же больные на карантине. В одном помещении женщина с краснухой (хотя она уверяет, что уже давно болела, а снова заразиться ею нельзя, и, выходит, у нее какой-то совершенно иной недуг, который не хотят диагностировать). Во втором - три женщины с подозрением на туберкулез (пока официально диагноз им не поставили, но сотрудники СИЗО уже знают о том, что они больны).

Прошу выдать нам марлевые повязки, но их на караульном посту нет. Сами сотрудники стараются в камеру к туберкулезным просто не заходить. Но мы так не можем.

Дверь открывается, и мы словно попадаем в баню: влажный спертый воздух, форточка плотно закрыта, вентиляции нет. В таком помещении любой здоровый коня двинет, не то что больной. Три женщины еле живы. Изможденные лица, не хватает сил, чтобы просто поднять руки. Все кричат: «Воздуха! Дышать!».

- Как давно вас выводили на свежий воздух на прогулку? - спрашиваем у них.

Четыре дня назад, - отвечают они.

- И четыре дня никто не предлагал вам даже прогуляться? - нам не хочется верить в это.

Нет, никто...

- К вам подходил медработник в течение этой недели?

Нет. К нам вообще кто бы то ни было боится заходить.

- Вы писали заявления на имя врача и руководства?

Да. Мы написали много заявлений и жалоб.

- Вам приносили журнал регистрации заявлений для ваших росписей?

Нет. Журнал регистрации нам не приносили ни разу. Можно открыть окно? Или... на прогулку? Чуть-чуть подышать?.. Пожалуйста! Попросите их! Ну, пожалуйста!!!

Мы не выдержали в этой камере даже нескольких минут. Назвали ее боксом смерти. Самое печальное, что наши коллеги были здесь неделю назад, просили администрацию расселить эту душегубку. Проветрить ее, продезинфицировать. Сотрудники обещали непременно все сделать и... не сделали.

Вот и сейчас нам обещают открыть форточку (хотя говорят, что это очень сложно, нужна лестница и специально обученный человек), немедленно отвести женщин на прогулку (хотя за окном уже темнеет, и мы сомневаемся, что их выведут в столь поздний час).

Заместитель председателя ОНК, обозреватель МК во время проверки женского изолятора.

Эта камера, пожалуй, самое страшное, но во многих других тоже нет вентиляции или она не работает.

Недавно мы вошли в камеру 202 и едва не оглохли от отчаянного крика: «Как дышать?! Как жить? Как не заболеть и не умереть?!» - рассказывает член ОНК Анна Каретникова. - В таких условия любая инфекция распространяется мгновенно.

Но вместо того, чтобы это предупредить, в СИЗО начали применять порочную и явно незаконную практику - вновь прибывших заключенных поднимают сразу в камеры, минуя карантин! Мы обнаружили нескольких женщин, которых в карантине не держали даже суток и у которых не брали кровь и не делали флюорографию. Сокамерницы таких сторонятся первое время: никто не хочет заразиться сифилисом или еще какой-то болезнью.

Бывает, и такое - у заключенной обнаружат недуг, но не сообщают ей об этом. Просто дают горсть таблеток без объяснения причин.

В камере №306 заключенные едва бунт не устроили, когда одной из женщин принесли противотуберкулезные препараты.

Я до сих пор не знаю, больна ли туберкулезом, - говорит она. - Медики не говорят, только лекарства передают. А что, заключенный не имеет право знать о своем диагнозе? Надеюсь, я никого тут не заражаю...

Черный кисель с липким хлебом

Еда в «СИЗО 666» в последнее время, по словам женщин, стала отвратительной. Кисель - черный, хлеб - как жижа. Мы сомневаемся в объективности, но арестантки спешат подтвердить свои слова и приносят остатки буханки, выданной им на обед. Даже удивительно, что хлеб может быть таким... липким.

Это не потому что он не пропеченный, - объясняют сотрудники. - Просто качество муки, которую привезли в последний раз, плохое.

Но почему такую муку принимают? Почему пекут из нее хлеб?

Многие женщины питаются только тем, что им дают в СИЗО. Касается это и тех, у кого есть деньги на счету или родные, готовые в любой момент привезти передачки.

Одна беда - очередь в бюро приема передач нужно занимать за несколько дней. Разве выдержат такое пенсионеры или иногородние? Потому зачастую у них один выход - купить очередь. Стоит это «удовольствие» 3–5 тысяч рублей. Понятно, что такая торговля очередью незаконна, но никто бороться с ней не желает. Да что говорить, если адвокаты со следователями дерутся в очередях на входе в СИЗО, чтобы попасть к заключенным.

Заказать продукты в интернет-магазине заключенные женщины могут, но и тут сложности. Во-первых, ассортимент скудный - из фруктов и овощей предлагаются только лук, чеснок, имбирь и лимоны.

Во-вторых, цены завышены порой в несколько раз (к примеру, тушенка, которая в обычных магазинах стоит 100 рублей, продается здесь по 200). В-третьих, приносят заказы подчас через 3–4 недели. Вообще жалоб на работу интернет-магазина столько, что впору проводить целое расследование. ФСИН России обещал нам разобраться со всем этим безобразием еще в начале года, но лучше не стало. Продукты не доносят или приносят уже пропавшими, подменяют одно наименование другим, теряют и т.п.

Касается это не только еды, но и непродовольственных товаров.

Гель для душа заказала, и вот посмотрите, что мне принесли! - одна из заключенных показывает тюбик, на котором написано «гель мужской».

В камере 108 нам показывают протекающий чайник объемом в полтора литра. Из него пьют чай и моются (ибо горячую воду отключили) 55 женщин! Как такое возможно? Администрация считает, что возможно, потому запрещает второй чайник и не дает обменять этот на объемом побольше. Говорят, мол, сеть не потянет нагрузок, пробки выбьет...

Куда послал фельдшер?

Но хуже всего с медицинской помощью. Вот где настоящий ад. Спрашиваем у беременной на восьмом месяце женщины: «Как часто вас осматривает гинеколог?»

Девушка, после секундной паузы, не раздумывая:

Только когда приходит ОНК (Общественная наблюдательная комиссия - «МК»).

Одна из заключенных рассказывает нам, что у нее кровотечение вот уже месяц. К доктору ее так и не отвели:

А я же здесь не пожизненно, я выйти хочу и родить еще.

Каретникова вспоминает про другую заключенную с похожей историей, которая уже закончилась трагедией.

Гинеколога не было в СИЗО, когда у нее начались сильнейшие боли. Она нам говорила: «Я писала заявления каждый день. Я звала врача каждый день в течение месяца. Гинеколога не было. Потом врач вышла на один день. Из-за меня. И когда я описала ей эти боли, вот тогда все забегали... засуетились... Потом меня привезли в больницу. Но, наверное, поздно - рак выявили на последней стадии. Это так больно... я не могу описать».

Очередная арестантка со слезами жалуется:

У меня апелляция завтра. А окончательного диагноза - нет. Нет справки. Что я скажу суду?

Заключенная по имени Надежда не выдерживает и тоже вступает в диалог:

Ой! Я хочу пожаловаться на фельдшера Женю, девушку такую. Она плевать на больных хотела и шлет всех на... Так и говорит: «А идите вы все с заболеваниями вашими!» Это разве хорошо, правильно?

Девушки продолжают свои шокирующие откровения: например о том, что если случается что-то критическое, они подбегают к окнам и орут: «Врача!». Только тогда кто-то приходит на помощь. Но потом за это наказывают, поскольку считается нарушением правил распорядка.

Кстати, про крики. 9 мая в 10 часов вечера несколько заключенных во время салюта выкрикнули «ура!». Одна из них потом получила уведомление о нарушении режима. Еще одну девушку наказали за то, что она в пасхальную ночь смотрела по телевизору богослужение. Оба случая произошли в смену, когда дежурила некая инспектор, которую все называют не иначе как бездушной мегерой.

Исполняющий обязанности начальника «СИЗО 666» Алексей Обухов.

Увы, бездушные сотрудницы (которых и женщинами сложно назвать) тут есть. А как иначе относиться к надзирательницам, которые отказываются помочь матери выяснить судьбу ее ребенка? Елена Ш. еще 14 мая родила в больнице, куда ее вывезли из СИЗО. Женщину вернули в изолятор, а младенец остался в клинике. Елена умоляет: «Выясните о нем хоть что-то!». Но сотрудники отвечают, что это не входит в их обязанности. Наверное, не входит. А простые человеческие просьбы - они для людей, а не для сотрудников СИЗО.

Поток жалоб настолько огромен, что мы не успеваем записывать. Все они похожи: не выдали медсправку, не приняли лекарства, прервали ВИЧ-терапию, не лечат, не дают обезболивающих...

Да что же это в конце концов такое?

Как точно сказала Анна Каретникова: мы чувствуем, что зло рядом, мы пытаемся разгрести его руками и словами, но приручить зло - невозможно. Очень жаль, что в данном конкретном случае олицетворением зла являются сотрудники следственного изолятора. Которые, кажется, задались только одной целью - вынести свой приговор арестанткам еще до решения суда. Смертный приговор...

к председателю Верховного суда РФ Вячеславу Лебедеву на предмет проверки законности действий судей, выбирающих женщинам самую строгую меру пресечения;

к директору ФСИН России Геннадию Корниенко на предмет проверки соблюдения прав женщин в СИЗО.

Единственный женский изолятор Москвы носит номер 6, но в последнее время его настойчиво именуют числом зверя - «СИЗО 666». Случилось так, что он стал территорией зла и бесконечной боли. В рейтинге мест, унижающих женское достоинство, он занял бы, пожалуй, первое место.

Если вы вдруг окажитесь в СИЗО №6 , внимательно смотрите под ноги. Вы можете нечаянно наступить на… девушку, женщину или старушку, прикрывшуюся на полу выцветшим серым одеялом.

Какие сны можно увидеть, когда спишь под лавкой? Когда по тебе ползают полчища тараканов? Когда рядом десятки женщин стонут и плачут?

Но отсутствие отдельного спального места и скученность - не главная беда московского изолятора. Многие камеры напоминают душегубки (из-за отсутствия вентиляции и форточек), и женщины там кричат: «Дайте воздуха! Дышать!» Здесь легко заразиться смертельно опасными болезнями, и «добрый доктор» на помощь тут точно не поспешит…

Как попасть в СИЗО №6 и выжить - современная история в записках нашего обозревателя, члена Общественной наблюдательной комиссии Москвы.

Жизнь под лавкой с тараканом

Женский СИЗО в Печатниках стоит рядом с красивейшим храмом. Тут решетки - там витражи, тут бетонные заборы - там цветочные ограды. Вот уж поистине грешное и святое на Земле всегда идут рядом. Словно в доказательство этому - последняя поступившая правозащитникам жалоба. Ее автор - 91-летняя монахиня Елизавета, внучка которой сейчас находится в СИЗО. Престарелая отшельница много лет была настоятельницей монастыря, где воспитывались сироты. И когда ее родную внучку задержали с наркотиками, она была уверена: за решеткой ей не придется болеть или голодать… Увы.

Большинство сотрудников изолятора №6 - сами женщины. Ах как идет им новая фсиновская форма! И ведь некоторые приятны не только внешне. У них душа разрывается, глядя на арестанток, они рады бы облегчить их участь, но из-за сокращения штата и резкого увеличения числа заключенных не хватает ни рук, ни времени.

Итак, вот цифры: на 5 июня 2016 года в женском СИЗО при лимите 892 человека содержится 1357. Переполненность составляет 57%.

Думаете, судьи не знают, что единственный СИЗО переполнен? Отлично знают! Об этом их информируем и мы, и ФСИН. Но люди в мантиях все равно снова и снова избирают женщинам самую строгую меру пресечения. И ладно, если бы речь шла только об убийцах и других опасных для общества преступницах. Снова увы! Без кого не смогли обойтись наши правоохранительная и судебная системы?

Вот, скажем, без Кати, которая взяла у соседей самокат, чтобы съездить на нем за водкой.

Или без больной раком Надежды, которая украла в супермаркете головку дорогого сыра.

Без многодетной матери Натальи, которая подозревается в махинациях со страховками.

Без Елены, которая была задержана на границе по обвинению в организации незаконной миграции.

Без Светланы, которая присвоила себе чужой мобильный телефон…

Я могу продолжать бесконечно долго. В каждой камере есть как минимум 3–4 женщины, которые нанесли настолько смехотворный ущерб, что выдавать их за опасных преступниц даже стыдно. Они вполне могли бы находиться до приговора под подпиской о невыезде или под домашним арестом. Но следователю так неудобно (вдруг скроется, и у него не будет «палки»? Вдруг откажется дать признательные показания?) Если бы идею Верховного суда РФ декриминализировать преступления с ущербом до 5 тысяч рублей поддержали депутаты Госдумы, то их бы вообще не имели права сажать. Но опять и опять - увы. Депутаты не поддержали, а значит, женщин можно бросать за решетку.

Как живут они в СИЗО и что стоит за сухим языком цифр перелимита?

Камера №108

Здесь временно сосуществуют сразу 55 женщин возраста и социального статуса. Почти что женское общежитие.

- Спальное место есть у всех? - спрашивает у них моя коллега, член ОНК Анна Каретникова. Те в ответ усмехаются. Указывают на дальний угол. Там на полу лежат вповалку несколько женщин.

- А раскладушек нет? - уточняю я.

- Даже если их принесут, их ставить тут негде, - разводят руками заключенные.

Мне предлагают сесть на большую лавку у стола, за которым обычно обедают. Присаживаюсь и замечаю, что прямо под моими ногами что-то начинает шевелиться.

- Ой, здесь кто-то есть?

Есть… Под лавкой устроилась на полу одна из заключенных. Спит, свернувшись калачиком, и шевелится во сне. Заглядываю под другие лавки - везде женщины… Это похоже на вокзал или на лагерь для беженцев. Разве можно вот так с женщинами?..

Камера № 306

На 44 спальных места здесь приходится 55 женских душ.

- Плюс 11, - рапортует старшая по камере. - То есть у 11 зэчек нет шконки.

- Кровати, а не шконки, и заключенные, а не зэчки, - поправляют сотрудники.

Как ни назови, но факт остается фактом.

Примерно такая же ситуация в других камерах. Меняются только лица тех, кому не досталось кровати и кто вынужден в прямом смысле жить на полу.

Раскладушек и здесь нет. Но даже если бы сейчас завезти в СИЗО их хоть тысячу, это, как правильно заметили заключенные, ничего бы не решило: ставить их просто некуда.

Долгое время женщинам, которые живут на полу, давали только один тоненький, местами сбившийся до состояния тряпки матрас. Потребовались месяцы борьбы правозащитников с администрацией, чтобы стали выделять по два матраса. Это победа. Но стоит только ОНК не появиться в СИЗО несколько дней, как вторые матрасы давать перестают. А еще их отнимают - в наказание за провинность.

Есть в СИЗО несколько женщин, которым спать даже на двух матрасах невыносимо больно из-за травмы позвоночника. Добиться разрешения на специальный, утолщенный матрас практически нереально. Вот, к примеру, Елена Р. из камеры №107 - страдает грыжей, на позвоночнике у нее кисты, но ни матраса ей не разрешили, ни даже корсета (он ей был еще на воле «прописан», а в СИЗО его не принимают, ссылаясь на то, что внутри могут быть запрещенные предметы…).

- Здесь в принципе жить можно, - говорит одна из заключенных в очередной камере. - «Здесь» - в смысле под лавкой. Если не время обеда, то вообще тут самое спокойное место. Может, тут даже и лучше, чем на втором ярусе кровати. А то ведь оттуда столько женщин за последнее время попадало (в СИЗО №6 не на всех двух ярусных кроватях есть лестницы и ограничители. - Прим. авт.). Единственное - тараканов тут больше всего.

- Да тараканы сейчас везде, - подхватывают сокамерницы. - Они все заполонили! Недавно их травили чем-то, но эффекта ноль.

Толпа заключенных расступается и пропускает вперед бабушку. Очень-очень старенькую, сгорбленную, в очочках, интеллигентную.

Людмила Ивановна обвиняется в убийстве единственного сына («МК» рассказывал об этой истории в феврале). По версии следствия, 76-летняя мать застрелила его из пистолета, потом пыталась вскрыть себе вены. Правда, непонятно, как старушка своими трясущимися руками, которые и миску с супом не могут удержать, вообще подняла пистолет. Но суть не в этом. Собственно, она вину признает и просит, чтобы ее поскорее отправили в колонию, но только не в психушку. Нас бабушка умоляет найти ей адвоката. Мы обещаем. И - забегая вперед - обещание свое сдержим.

Женщины шумят-галдят. Столько у них жалоб, столько вопросов.

«А под скамейкой спала тяжелобольная женщина, - напишет потом моя коллега Анна Каретникова в отчете. - Еще две сидели в дальнем углу на полу на старых черных матрасах. Мы спросили: вы всегда там сидите? Они отрешенно кивнули и снова устремили взгляд куда-то вдаль, сквозь нас. Было похоже на сцену с аксакалами у стены из фильма «Белое солнце пустыни». По безучастности взглядов - точно. Будто некая оккупированная территория… с пленными… ранеными - ни в одном из других московских СИЗО не возникает такого тягостного, мучительного ощущения».

Задержка дыхания в боксе смерти

Сборное отделение. Здесь находятся те, кто только прибыл, или же больные на карантине. В одном помещении женщина с краснухой (хотя она уверяет, что уже давно болела, а снова заразиться ею нельзя, и, выходит, у нее какой-то совершенно иной недуг, который не хотят диагностировать). Во втором - три женщины с подозрением на туберкулез (пока официально диагноз им не поставили, но сотрудники СИЗО уже знают о том, что они больны).

Прошу выдать нам марлевые повязки, но их на караульном посту нет. Сами сотрудники стараются в камеру к туберкулезным просто не заходить. Но мы так не можем.

Дверь открывается, и мы словно попадаем в баню: влажный спертый воздух, форточка плотно закрыта, вентиляции нет. В таком помещении любой здоровый коня двинет, не то что больной. Три женщины еле живы. Изможденные лица, не хватает сил, чтобы просто поднять руки. Все кричат: «Воздуха! Дышать!».

- Как давно вас выводили на свежий воздух на прогулку? - спрашиваем у них.

- Четыре дня назад, - отвечают они.

- И четыре дня никто не предлагал вам даже прогуляться? - нам не хочется верить в это.

- Нет, никто…

- К вам подходил медработник в течение этой недели?

- Нет. К нам вообще кто бы то ни было боится заходить.

- Вы писали заявления на имя врача и руководства?

- Да. Мы написали много заявлений и жалоб.

- Вам приносили журнал регистрации заявлений для ваших росписей?

- Нет. Журнал регистрации нам не приносили ни разу. Можно открыть окно? Или… на прогулку? Чуть-чуть подышать?.. Пожалуйста! Попросите их! Ну, пожалуйста!!!

Мы не выдержали в этой камере даже нескольких минут. Назвали ее боксом смерти. Самое печальное, что наши коллеги были здесь неделю назад, просили администрацию расселить эту душегубку. Проветрить ее, продезинфицировать. Сотрудники обещали непременно все сделать и… не сделали.

Вот и сейчас нам обещают открыть форточку (хотя говорят, что это очень сложно, нужна лестница и специально обученный человек), немедленно отвести женщин на прогулку (хотя за окном уже темнеет, и мы сомневаемся, что их выведут в столь поздний час).

Эта камера, пожалуй, самое страшное, но во многих других тоже нет вентиляции или она не работает.

- Недавно мы вошли в камеру 202 и едва не оглохли от отчаянного крика: «Как дышать?! Как жить? Как не заболеть и не умереть?!» - рассказывает член ОНК Анна Каретникова. - В таких условия любая инфекция распространяется мгновенно.

Но вместо того, чтобы это предупредить, в СИЗО начали применять порочную и явно незаконную практику - вновь прибывших заключенных поднимают сразу в камеры, минуя карантин! Мы обнаружили нескольких женщин, которых в карантине не держали даже суток и у которых не брали кровь и не делали флюорографию. Сокамерницы таких сторонятся первое время: никто не хочет заразиться сифилисом или еще какой-то болезнью.

Женский изолятор 6

Бывает, и такое - у заключенной обнаружат недуг, но не сообщают ей об этом. Просто дают горсть таблеток без объяснения причин.

В камере №306 заключенные едва бунт не устроили, когда одной из женщин принесли противотуберкулезные препараты.

— Я до сих пор не знаю, больна ли туберкулезом, - говорит она. - Медики не говорят, только лекарства передают. А что, заключенный не имеет право знать о своем диагнозе? Надеюсь, я никого тут не заражаю…

Черный кисель с липким хлебом

Еда в «СИЗО 666» в последнее время, по словам женщин, стала отвратительной. Кисель - черный, хлеб - как жижа. Мы сомневаемся в объективности, но арестантки спешат подтвердить свои слова и приносят остатки буханки, выданной им на обед. Даже удивительно, что хлеб может быть таким… липким.

- Это не потому что он не пропеченный, - объясняют сотрудники. - Просто качество муки, которую привезли в последний раз, плохое.

Но почему такую муку принимают? Почему пекут из нее хлеб?

Многие женщины питаются только тем, что им дают в СИЗО. Касается это и тех, у кого есть деньги на счету или родные, готовые в любой момент привезти передачки.

Одна беда - очередь в бюро приема передач нужно занимать за несколько дней. Разве выдержат такое пенсионеры или иногородние? Потому зачастую у них один выход - купить очередь. Стоит это «удовольствие» 3–5 тысяч рублей. Понятно, что такая торговля очередью незаконна, но никто бороться с ней не желает. Да что говорить, если адвокаты со следователями дерутся в очередях на входе в СИЗО, чтобы попасть к заключенным.

Заказать продукты в интернет-магазине заключенные женщины могут, но и тут сложности. Во-первых, ассортимент скудный - из фруктов и овощей предлагаются только лук, чеснок, имбирь и лимоны.

Во-вторых, цены завышены порой в несколько раз (к примеру, тушенка, которая в обычных магазинах стоит 100 рублей, продается здесь по 200). В-третьих, приносят заказы подчас через 3–4 недели. Вообще жалоб на работу интернет-магазина столько, что впору проводить целое расследование. ФСИН России обещал нам разобраться со всем этим безобразием еще в начале года, но лучше не стало. Продукты не доносят или приносят уже пропавшими, подменяют одно наименование другим, теряют и т.п.

Касается это не только еды, но и непродовольственных товаров.

- Гель для душа заказала, и вот посмотрите, что мне принесли! - одна из заключенных показывает тюбик, на котором написано «гель мужской».

В камере 108 нам показывают протекающий чайник объемом в полтора литра. Из него пьют чай и моются (ибо горячую воду отключили) 55 женщин! Как такое возможно? Администрация считает, что возможно, потому запрещает второй чайник и не дает обменять этот на объемом побольше. Говорят, мол, сеть не потянет нагрузок, пробки выбьет…

Куда послал фельдшер?

Но хуже всего с медицинской помощью. Вот где настоящий ад. Спрашиваем у беременной на восьмом месяце женщины: «Как часто вас осматривает гинеколог?»

Девушка, после секундной паузы, не раздумывая:

- Только когда приходит ОНК (Общественная наблюдательная комиссия — «МК»).

Одна из заключенных рассказывает нам, что у нее кровотечение вот уже месяц. К доктору ее так и не отвели:

- А я же здесь не пожизненно, я выйти хочу и родить еще.

Каретникова вспоминает про другую заключенную с похожей историей, которая уже закончилась трагедией.

Гинеколога не было в СИЗО, когда у нее начались сильнейшие боли. Она нам говорила: «Я писала заявления каждый день. Я звала врача каждый день в течение месяца. Гинеколога не было. Потом врач вышла на один день. Из-за меня. И когда я описала ей эти боли, вот тогда все забегали… засуетились… Потом меня привезли в больницу. Но, наверное, поздно - рак выявили на последней стадии. Это так больно… я не могу описать».

Очередная арестантка со слезами жалуется:

- У меня апелляция завтра. А окончательного диагноза - нет. Нет справки. Что я скажу суду?

Заключенная по имени Надежда не выдерживает и тоже вступает в диалог:

- Ой! Я хочу пожаловаться на фельдшера Женю, девушку такую. Она плевать на больных хотела и шлет всех на… Так и говорит: «А идите вы все с заболеваниями вашими!» Это разве хорошо, правильно?

Девушки продолжают свои шокирующие откровения: например о том, что если случается что-то критическое, они подбегают к окнам и орут: «Врача!». Только тогда кто-то приходит на помощь. Но потом за это наказывают, поскольку считается нарушением правил распорядка.

Кстати, про крики. 9 мая в 10 часов вечера несколько заключенных во время салюта выкрикнули «ура!». Одна из них потом получила уведомление о нарушении режима. Еще одну девушку наказали за то, что она в пасхальную ночь смотрела по телевизору богослужение. Оба случая произошли в смену, когда дежурила некая инспектор, которую все называют не иначе как бездушной мегерой.

Увы, бездушные сотрудницы (которых и женщинами сложно назвать) тут есть. А как иначе относиться к надзирательницам, которые отказываются помочь матери выяснить судьбу ее ребенка? Елена Ш. еще 14 мая родила в больнице, куда ее вывезли из СИЗО. Женщину вернули в изолятор, а младенец остался в клинике. Елена умоляет: «Выясните о нем хоть что-то!». Но сотрудники отвечают, что это не входит в их обязанности. Наверное, не входит. А простые человеческие просьбы - они для людей, а не для сотрудников СИЗО.

Поток жалоб настолько огромен, что мы не успеваем записывать. Все они похожи: не выдали медсправку, не приняли лекарства, прервали ВИЧ-терапию, не лечат, не дают обезболивающих…

Да что же это в конце концов такое?

Как точно сказала Анна Каретникова: мы чувствуем, что зло рядом, мы пытаемся разгрести его руками и словами, но приручить зло - невозможно. Очень жаль, что в данном конкретном случае олицетворением зла являются сотрудники следственного изолятора. Которые, кажется, задались только одной целью - вынести свой приговор арестанткам еще до решения суда. Смертный приговор…

March 15th, 14:50

Уникальные подробности о «Шестерке» — следственном изоляторе ИЗ – 77/6, где содержатся активистки панк-группы Pussy Riot Мария Алехина и Надежда Толоконникова.

Давайте проведем небольшую экскурсию по следственному изолятору № 6, где содержатся активистки панк-группы Pussy Riot - Мария Алехина и Надежда Толоконникова, обвиняемые в хулиганстве (статья 213 УК РФ часть 2, срок – до семи лет). И где они останутся как минимум до 24 апреля. И попытаемся понять – почему и за что двух девушек держат в таких условиях, и соответствует ли их поступок (или проступок, по мнению следствия) такому наказанию, как содержание в знаменитом СИЗО №6 г.Москвы. Я не говорю о будущем суде и приговоре, но ведь даже содержание в течение двух месяцев в этом аду уже само по себе наказание. Причем, без суда. И еще: я ни в коем случае не оправдываю действия Pussy Riot в Храме, но разве так уж необходимо держать их в клетке с убийцами, террористами и наркоторговцами?

Итак. СИЗО № 6 «Печатники» (ИЗ 77/6 на ул. Шоссейной, 92) – единственный в Москве следственный изолятор для женщин. Кроме женщин здесь содержатся и мужчины. Это, так называемые «БС» — бывшие сотрудники правоохранительных органов, прокуроры и т.д. Веселая компания получается.

Тюрьма (или как ее еще называют сидельцы и охрана – «шестерка») рассчитана примерно на 1300 человек. Здание трехэтажное. Арестованные окрестили его “Бастилия”, т.к. окна всех камер выходят во двор. Стены, выходящие на улицы Москвы, глухие, и поэтому никакое сообщение с внешним миром через окна невозможно.

Здания тюрьмы расположены в виде прямоугольника. Сторонами этого прямоугольника являются камерные помещения, хозяйственные службы, помещения администрации. Во дворе расположено круглое помещение для прогулок заключенных, состоящее из нескольких двориков с решетками над головой, как в концлагерях из советских фильмов. Одна сторона прямоугольника - трехэтажное здание, где находятся только общие камеры (“общаки”), каждая из которых рассчитана на 44 человека. На этаже по 8 “общаков”. Камеры пронумерованы - с 101 по 108, с 201 по 208, с 301 по 308 (Обращаю внимание на то, что в связи с этой публикацией, номера камер могут экстренно поменять. Такие случаи уже бывали)..

На первом этаже содержатся только осужденные, ожидающие вступления приговора в законную силу и этапа в колонию. На втором и третьем этажах - подследственные и подсудимые, среди которых и находятся Мария Алехина и Надежда Толоконникова. Все сиделицы разделены на «ранее судимых» и «ранее не судимых». Я надеюсь, что девочек разместили среди «ранее не судимых», хотя бывали случаи, когда «первоходов» сажали к рецидивистам. В основном, по просьбам следователей – чтобы жизнь малиной не казалась.

Но отправимся далее. В полуподвальном помещении этого же корпуса находится так называемая “сборка” - две камеры примерно по 15 кв. м. В них женщины ожидают выезда на суд, и туда же возвращаются из суда. Вновь поступившие ожидают на “сборке” распределения по камерам.

В полуподвале находятся еще 4 камеры. Каждая из них рассчитана на четверых. Это камеры для вновь поступивших – то есть для находящихся в карантине. Пребывание в карантине длится от 2 до 10 дней. От чего зависит этот срок, известно только руководству СИЗО и следователям. Там же, в полуподвале, находятся помещения для обыска (так называемая «шмонная») и две камеры хранения.

Вторая сторона прямоугольника - трехэтажное здание, в котором расположены так называемые “спецы” и “полуспецы”. “Спецы” - камеры, рассчитанные на четырех человек. Их шесть (№№ 109, 110, 209, 210, 309, 310). “Полуспецы” - камеры, рассчитанные на 8 человек (113, 213, 313), и на 12 человек (111, 112, 114, 115, 211, 212, 214, 215, 311, 312, 314, 315).

Третья сторона прямоугольника - трехэтажное здание, на первом этаже которого находятся несколько камер больницы (116-124), рассчитанные на четверых или на двух человек, а также медицинские лаборатории. На втором этаже расположены медицинские кабинеты. Кстати, о медицине. В московском женском СИЗО-6, по мнению тюремного психиатра, 15 из 20 вновь поступающих женщин - наркоманки в возрасте 18-25 лет. В СИЗО находятся более 100 человек ВИЧ-инфицированных, и почти все они получили смертельную болезнь через грязную иглу. Возраст самой младшей - 15 лет.

В подвале расположены карцеры, куда можно попасть за малейшую провинность – не так ответил вертухаю (сотруднику ФСИН) или завесил свою койку от чужих взглядов простыней. Срок – до 15 суток, которые могут повторяться многократно. В этом же здании находится прачечная, душевая (первый этаж), комнаты для встреч с адвокатами и следователями (второй этаж).

Четвертая сторона прямоугольника - здание администрации, где расположены и помещения складов и кухни.

На первом этаже между коридорами “полуспецов” и больницы находится маленькая церковь, где женщины по заявлению могут пройти обряд крещения или исповедаться. По многократным сообщениям осужденных женщин, тайна исповеди не соблюдается. Все, что женщины рассказывают на исповеди, становится достоянием оперативных работников СИЗО и, соответственно, следствия.

Комнаты для свиданий оборудованы толстой плексигласовой перегородкой и переговорным устройством. Все разговоры записываются и в дальнейшем передаются следователям, которые ведут данные уголовные дела.

Две общие камеры на 2 этаже (205, 206) отведены для мам и их детей - от новорожденных до 3-х лет. В камерах для “мамочек” разрешены электроплитки. В остальном они ничем не отличаются от обычных общих камер. Прогулки для “мамочек” - 2 часа в день. Двухчасовые ежедневные прогулки положены также несовершеннолетним и беременным. Но так как беременные женщины содержатся в обычных камерах, то гуляют они вместе со всеми положенный один час.

Коридоры оборудованы телекамерами, а все тюремные камеры снабжены смотровыми глазками. Дверь общей камеры находится в нише, ведущей из коридора, в ней 5 смотровых глазков для обзора всех углов.

Постельные принадлежности и белье выдаются в полном объеме: матрас, подушка, одеяло, 2 простыни, наволочка, полотенце. Но все белье в плачевном состоянии – темно-серое и зачастую дырявое. Однако, радует то, что в общих камерах есть душевые. “Полуспецы” и “спецы”, где душа нет, один раз в неделю выводятся в баню.

Камеры оборудованы лампами дневного света, а также дежурным ночным освещением.

Стены камер гладкие, окрашены водоэмульсионной краской. Окна снабжены двумя рядами решеток и металлическими жалюзи (“ресничками”), и поэтому в женском СИЗО невозможно даже увидеть окна других камер. Также из-за сурового контроля и особо строго «шмона» на «сборках» (полный досмотр, включая даже проверку влагалища) мобильные телефоны в камерах отсутствуют. Связь только через адвокатов, но, по информации женщин, побывавших в «Шестерке», и другим данным, разговоры с адвокатами также записываются. Это делается неофициально, по просьбе следователей. И я думаю, что все разговоры Марии Алехиной и Надежды Толоконниковой с адвокатами записываются и передаются следователям. Слишком уж пристальное внимание правоохранительных органов к этим двум девочкам.

И напоследок хотелось бы задать вопрос следователям, ходатайствовавшим о заключении Алехиной и Толоконниковой под стражу, и судьям Таганского и Московского городского судов, отправившим девушек в СИЗО № 6. Неужели суть российского правосудия заключается в том, чтобы полицейского Ильшата Гарифуллина, подозреваемого по делу о пытках и насилии, приведшим к смерти человека, возможно держать только под домашним арестом, а двух девушек, подозреваемых в хулиганстве, обязательно надо закрыть под стражу в один из самых страшных следственных изоляторов? Неужели матери малолетних детей активистки группы Pussy Riot Мария Алехина и Надежда Толоконникова опаснее для общества, чем оборотень в погонах, чьи действия повлекли мучительную смерть человека.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ. В ближайшее время я расскажу о том, что можно передавать в женский изолятор (что есть у девушек в камере, чего нет и что им необходимо), как сделать им передачу, заказать товары и продукты из тюремного магазина, написать им электронное письмо с оплаченным ответом, и о многом другом.

Фото следственного изолятора № 6

2013г
Всем доброго времени суток!Я с Вами сегодня первый день!Хотелось бы написать так сказать последние новости что ли,из ФБУ ИЗ 77/6.
Наверное как и большинство здесь,я туда ездила передавать лекарства и передачи (продуктовую и вещевую).Ездила первый раз,была честно сказать еще в некотором шоке.Ну по порядку:Приехала я туда в начале второго.Записалась везде,к врачу я была 60,на передачу 64!Люди меня удивили больше всего,все злые,орут,грубят,я если честно думала что так сказать,людей сближает общая беда!Нет,я ошибалась,кто знает немного больше других,строит из себя такое,что противно смотреть,выше описанное на форуме маленькое помещение,наверное все таки дает о себе знать в жару,с удвоенной силой!Одна женщина стояла так сказать не из последних,но при этом говорила,что не против не успеть,дома тоже пригодится все,а дочь,как она сказала все равно за мытье полов,голодная не останется,вопрос ну чтобы тогда не уступить очередь?!.По-поводу лекарств,люди врут про очередь,чтобы втиснуться с таблетками,врут про онкологию,при этом передавая цитрамон и анальгин,может конечно так и надо делать,но у меня в руке были действительно жизненно важные медикаменты и я отчетливо понимала,что врагу не пожелаю!Из-за таких особ,которые врали насчет очереди,я поняла,что я не успеваю пройти до 4!Я подошла к окошку,не помню что там было написано,знаю что туда же надо подходить с заявлениями,там сидела женщина,я ей объяснила,что мне надо передать,кому и для чего,и что я не успеваю пройти и я поинтересовалась,как я еще могу передать медикаменты,потому что ждать до следующей среды,у меня просто нет времени.Она при мне позвонила по телефону объяснила все и потом повернулась ко мне и сказала что врач примет у меня таблетки,Примерно человека через два врач крикнула что больше не принимает и позвала меня (за дверью оставалось максимум наверное человек 7)зашел мужчина,так сказать вместе со мной,опять же пытался искусно врать про онкологию,при этом протягивая анальгин,цитрамон,спазган и уголь активированный и что то еще,я не фармацевт конечно,но врач с фразой,"давайте ладно,для ваших активисток,передадим"!,она все расспросила и забрала таблетки,в оконцовке наверное она все таки человек с сердцем,задержалась,но приняла всех)))
С передачей вышло все не так гладко,я на всякий случай еще решила воспользоваться терминалом,так сказать мини-передачу сделать,потом поняла что поступила правильно,женщина которая обслуживает терминал,сказала что дня через 3 получит,отслеживайте в интернете статус!Пока стояла в очереди,посмотрела как и что должно быть разложено.в каком так сказать виде,хорошо что из дома брала с собой рулон пакетов,пригодились на все 100%,все дербанила,пересыпала,прям там.Очередь двигалась достаточно быстро,какое то время,а как назло,ближе к 16.45,пришла женщина,как и я (аля-первый раз) и все,у приемщицы сто нареканий у них понятное дело одно только желание,своей передать самое главное,остальные не люди,подождут!Вообщем с фразой "Скажите спасибо данной особе" приемщица сказала,еще один человек и все,мой рабочий день кончился!А я получается третья!Было дико обидно!Попросила приянть у меня хотя бы "необходимку" человек только "заехал" 18,06,2013,согласилась вроде бы,потом говорит,нет,вещевую приму и все,остальное завтра,пыталась объяснить что не могу,работаю,говорит приезжайте в выходные (суббота.воскресенье с 8 до 16,с 13 до 14 обед)
Вообщем до воскресенья подкуплю еще кое-что,потому что список продуктов разрешенных,который в инете,отличается от действительности того,что принимают!И так сказать с новыми силами в воскресенье поеду штурмовать приемщицу)))Теперь буду умнее!
P.S.Извините если что то не так написала!